Правдивый ложью - Валерий Елманов Страница 81

– Береги ее, вольный человек Живец, дабы и впредь она оставалась столь же голосистой. – И заговорщически подмигнул ему, вкладывая ладонь молодайки в мозолистую ладонь бывшего холопа.

И… грянул третий рев. Не слышал бы сам, ни за что бы не поверил – орали даже посильнее, чем в первый раз. Словно не было усталости, и глотки не надсадились, и хрипоты как не бывало. Глаза выпучены от старания, а у кого, наоборот, зажмурены от превеликой натуги. Иной же, бедолага, и вовсе сипит, но все одно из последних сил тянет: «Слава! Слава! Слава!»

И еще одно порадовало.

Дело в том, что в той толпе, причем бок о бок с Лохмотышем и еще десятком спецназовцев, стоял Игнатий. Рисковать я не хотел, вдруг что-то пойдет наперекосяк, потому и предупредил их, когда и в какую сторону приложить усилия.

Вообще-то и «Слава!» тоже должны были начать кричать именно они, да не успели. Расспрошенный в тот же вечер Игнатий рассказал мне о своих впечатлениях:

– Веришь, нет ли, княже, последнюю полтину отдал бы, чтоб сызнова таковское повидать.

Говорил он сипло – видно, тоже не щадил глотки, но я на всякий случай уточнил, вдруг он просто квасу холодного попил или молока, вот и…

– Какого квасу?! – даже слегка обиделся он. – Горланил что есть мочи, вот и того. И не потому, что ты просил, а просто душа от восторга ввысь рвалась.

– А насчет послушать не забыл? – напомнил я.

– Как же, слыхал, – кивнул он. – Да и мудрено не услыхать, коль все об одном и том же сказывают. Мол, многая лета Федору Борисовичу. Вовсе юн, а рассудил так – старику впору, да и то не каждому. А главное, по совести, без потачек. Кой-кто и вовсе помянул: поспешили, мол, с государем. Тот еще невесть каков, а ентот вон он, орленок младой. Враз видать, из чьего гнезда выпорхнул…

Оп-па!

Уже?! Ай да Федор-стрелец, удалой молодец!

Браво, князь Мак-Альпин.

Можно сказать, с перевыполнением плана шпарю.

Какие там в истории СССР лозунги были? Кажется, пятилетку в четыре года? Или в три? Но неважно – моими темпами ее и за полгода осилить можно, а уж за год – всяко.

Хотя обольщаться тоже ни к чему – рано. В этом направлении еще работать и работать. Сколько там зевак присутствовало? Где-то несколько сотен, не меньше. Ну пускай даже полтысячи – все равно в масштабах Москвы мизер.

Правда, к концу сегодняшнего дня, скорее всего, о суде и приговоре Годунова не знать будет только совсем глухой, но все равно…

Что ж, теперь пойдет полегче – телегу мы с места стронули, но и тяжелее – придется держать марку.

Я досадливо крякнул. Получалось, что все прочие дела надо побоку, потому что на следующее судебное заседание, которое состоится всего через два дня, в четверг, припрутся и стар и млад.

Значит, нужно срочно готовить новое театрализованное представление, да желательно не уступающее по зрелищности первому, а это ж сколько мороки!

Тут тебе и дельце подходящее отыскать, и подать его эффектно. Да чтоб сюжет был закручен, а уж про концовку и вовсе говорить нечего – и оригинальность надо соблюсти, и неожиданность, и…

Много чего надо.

Я так увлекся новыми радужными перспективами, размечтавшись, как станет рыдать народ при отъезде Годунова в Кострому, что прослушал конец рассказа Игнатия, а тот, помолчав и откашлявшись, попросил:

– А словцо мне тайное не молвишь, аки князь князю?..

– Словцо? Какое словцо? – спохватился я.

– Ты вот тута бровь нахмурил, а я и помыслил – неужто Федор Константиныч задумал сызнова Федора Борисыча на престол подсадить?

– С чего ты решил? – изумился я.

– Да уж больно тебе не по ндраву пришлось, когда я поведал, яко зашикали прочие людишки на того, кто про орленка вслух поведал. Вот мне и помстилось, будто…

– И впрямь помстилось, – перебил я его. – Такого и в мыслях не держал. – Но, не утерпев, поинтересовался: – А что, если б так? Ну не всерьез, в шутку спрашиваю, но если бы?

– Таковская шутка большой кровушкой припахивает, – вздохнул он и с укоризной посмотрел на меня.

Так-так. Раз большая кровь, значит, куча народу против, но есть и за, иначе откуда бы ей взяться?

– Выходит, есть такие, которые были бы рады Годунову на троне? – уточнил я.

– Как не быть. Знамо, имеются. Токмо…

– Все! – вновь оборвал его я. – Говорю ж, шутейно спрашивал. Ну и… вдруг самому Федору Борисовичу кой-что помстится, так я теперь буду знать, как ответить…

И я угадал. Полюбопытствовал мой ученик эдак вскользь, туманным полунамеком, что, может, оно и ни к чему трон-то освобождать, ась?

Не иначе как Мария Григорьевна встрепенулась, которая вместе с царевной наблюдала за судебным процессом от начала до конца, да вновь за старое взялась.

Ох и мамашка! Достанется же кому-то эдакая мегера в тещи – будет классический вариант с применением всех анекдотов.

Хотя чего это я? Не кому-то, а Квентину, тут и гадать нечего. Правда, темпы выздоровления у парня не ахти, но понемногу продвигаются, и все в нужном направлении, а это главное.

Федору же я напомнил недавний пример с опрокинутой лодкой и пояснил, что сейчас мы с ним только-только выбрались на берег – мокрые, голодные, измученные. И суд этот – лишь первая охапка дров для костра, у которого нам для начала предстоит согреться и просушить одежду.

– Это только сказка скоро сказывается, а жизнь – штука неторопливая, и, коль поспешишь, такой пинок от нее можешь получить, что мало не покажется. – И ткнул пальцем в аккуратно разложенные по полкам челобитные. – Вместо пустых мечтаний лучше ими займись. Нам с тобой через день новая охапка дров понадобится, чтоб… пламя костерка не угасло.

Вроде бы понял.

Кстати о челобитных. Думаете, невысокие темпы у нас с царевичем? Так ведь это только так кажется, что одно дело за день. С другой стороны посмотреть – жалобщиков на беглых холопов ой как поубавилось.

Более того. Мой бывший секретарь, а ныне дьяк Челобитного приказа Еловик Яхонтов только диву давался, с каким проворством боярские дети стали забирать челобитные. Мол, ни к чему нам суд, сами разберемся.

Вот и получилось: дело-то разрешили и впрямь всего одно, а глядь – еще полсотни как корова языком слизнула. Опустела полка-то.

Так что впору вести речь не о медлительности, а о космических скоростях. Шутка ли, пятьдесят, а если быть совсем точным, пятьдесят четыре дела за один присест ахнули и не поморщились.

Ай да мы с престолоблюстителем!

Правда, кое-кто из ушлых беглецов-холопов попытался накатать свои челобитные – дескать, готов вернуться к хозяину, но с уплатой пожилого и кормовых. Понятное дело, выгода. Содрав за еду, он и выкупится, и еще останется с деньгой, если срок давний.