Император и шут - Дэйв Дункан Страница 80

– Антропофаги связали тебя или посадили в клетку?

Разумеется, столь примитивные способы удержания пленника не годились для гоблина, знающего слово.

– Клетка, – осклабился Маленький Цыпленок. – Я один, второй день отдыхал, потом ушел. Джунгли на дождевой стороне острова непролазные… Женщину с собой забрал, чтобы еду стряпала.

Уродливая желтозеленая физиономия, впрочем как и любая другая, была для Рэпа открытой книгой.

– Как ее звали?

– Язык ломать, нужно очень, – излишне поспешно отозвался Цыпленок. – Женщина, и все тут; я говорил – она делала.

– Нравилось ли ей это?

– Счастливой казалась, – пожал плечами гоблин. – Один, два дня прошло, она говорит «не убегу». Ну, я больше на ночь ее не связывал. – Самодовольно прищурившись, Цыпленочек похвастался: – Я сильный, хорош для нее!

Пока Рэп оставался матросом в Дартинге, гоблин скрывался в ногидских джунглях, дожидаясь, пока заживет рана; за ним заботливо ухаживала украденная им девушка. Но о многом Маленький Цыпленок старательно умалчивал.

– А потом ты уплыл и бросил ее, – укорил его Рэп.

– Не так, – замотал головой гоблин. – Нашел сухое дерево. Валялось. Взял, поплыл на другой остров. Женщина знала еще один импский форт на седьмом острове; шесть понадобилось переплыть.

Так что когда гоблин решил продолжить поиски своей судьбы, она пошла вместе с ним. И о чувствах девушки гоблин не лгал, она действительно влюбилась в своего похитителя. Видимо, собратья относились к ней хуже, чем гоблин. Она не учла одного – гоблины заботливы лишь к тому, кто полезен. Вдруг Рэпу ударила в голову догадка – не заронила ли эта людоедка в сердце гоблина чувство, похожее на любовь. Рэп едва удержался от желания поиздеваться над ним по этому поводу.

– Сильное течение, – продолжал повествование Маленький Цыпленок. – Потом – большая буря.

– Мне очень жаль слышать это, – посочувствовал Рэп. Его изумила искренняя печаль, просочившаяся изпод тщательно натянутой маски безразличия. Не будь фавн магом, он бы вряд ли смог понять гоблина.

«Влюбленный гоблин! Как это странно», – ахнул Рэп.

Рассказывать гоблин был не мастак, да и говорить особенното было нечего. Калкор на «Кровавой волне» спешил на запад и в проливе Дир наткнулся на полумертвого Маленького Цыпленка, оседлавшего бревно. Странное совпадение объяснялось лишь работой волшебных слов, имевшихся как у Калкора, так и у гоблина. Пират, должно быть, узрел в этой случайности перст судьбы, так как он знал о трех видениях в магическом окне. Возможно, именно тогда ему пришла в голову безумная мысль съездить в Хаб.

– Так вот когда он стал колдуном, – протянул Рэп. – Он выудил из тебя слово силы?

– Что ты понимаешь в гоблинах! Твои предположения – пальцем в небо! – вспыхнув от оскорбления до оливкового цвета, выкрикнул Маленький Цыпленок. – Он уже был колдуном. Мое слово ему было не нужно.

Откровение гоблина порадовало фавна – волшебное слово Цыпленочек получил непосредственно от феери. Пока это слово осталось неразделенным. Сильное слово.

Дождь настойчиво барабанил по крыше сарая, просачиваясь в каждую щель и падая вниз редкими, тяжелыми каплями. На всякий случай Рэп еще раз осмотрел особняк магическим зрением. Калкор, закончив развлекаться, повидимому, снова уснул. Рядом с пиратом, уткнувшись в подушку, лежала женщина, ее плечи вздрагивали от рыданий, но громко плакать она не смела. Занимался новый день, и обитатели посольства постепенно начинали шевелиться. Утренняя промозглая сырость могла не понравиться даже джотуннам, и ктонибудь сообразил бы разжечь камины. Рэпу нужно было торопиться.

Потягиваясь, Маленький Цыпленок задал вопрос, который, видимо, давно его мучил:

– Почему ты согласился? Я видел, ты не хотел, а чары он на тебя не напускал.

– Как сказать, – поморщился Рэп.

Конечно, справиться с фавном точно так же, как с регентом, Калкор при своем умении мог бы без особого труда, но это значило играть самому с собой же, а тан задумал совсем иное развлечение.

– Как же, как? – допытывался гоблин. – Ты упрямей медведицы, Плоский Нос. Я знаю.

Несмотря на владевшую им ярость и мрачную целеустремленность, Рэп невольно усмехнулся, вспомнив ужасные долгие недели лесных странствий. Теперь, став магом, он оглядывался на невинность юности с чемто вроде ностальгии.

– Ну, спасибо, Маленький Цыпленок, – поблагодарил он гоблина. – Помнишь Гатмора?

– Тот, кто взял нас на галеру? Джотунн, – кивнул гоблин. В седом сумраке дождливого утра его фигура казалась серой глыбой.

– Он был добрым малым. Он не бросил меня в беде и поехал со мной в Хаб.

Ромбовидные глаза понимающе распахнулись, и гоблин повторил:

– Добрый малый… Что вчера Калкор бросил в тебя?

Рэп содрогнулся и с трудом ответил:

– Его сердце. Оно еще билось.

Даже на гоблина выдумка Калкора произвела впечатление – он умок и только головой покачивал.

– Плохой способ убивать человека. Бесчестный, – выразил гоблин свои собственные представления о методах умерщвления людей.

– Я должен убить Калкора! – процедил Рэп сквозь зубы. Ярость джотунна вновь оттеснила фавна вспышкой яркого пламени. Кулаки Рэпа сжались сами собой.

Маленький Цыпленок пожал плечами.

– Вотвот, он предупредил меня, что ты придешь и что тебе нужно будет мое слово.

– Ты разделишь его со мной?

– Нет, – показал в радостной улыбке все свои острые белые зубы гоблин. – Хорошо быть сильным.

– Сильным ты и останешься. Достаточно сильным, даже поделившись словом.

Но Цыпленочек с сознанием превосходства отрицательно покачал головой:

– Сколько ты уже набрал?

– Не скажу.

– И я не скажу, – затрясся гоблин, разразившись скрипучим смехом. – Вот не скажу, и все, а магией, Плоский Нос, волшебное слово не вытянешь. Ну, какие еще козыри у тебя в запасе?

Раша пробовала сломить Рэпа, скрутив болью, а потом угрожала подвергнуть такой же пытке и Инос, но гоблины не чувствуют боли и ни о ком, кроме себя, не тревожатся. Впрочем, у Маленького Цыпленка было одно уязвимое место – его людоедка, и если она еще жива… Но Рэп тут же отбросил эту мысль как недостойную. Не важно, как велика его ненависть к пирату, но фавн не мог ради отмщения губить невинного человека. Оставались либо уговоры, либо угрозы.

– Если Калкору удастся меня убить, что наверняка случится, если ты не поделишься со мной своим словом, то твое пророчество не сбудется. Ты не сможешь отвезти меня к Тотему Ворона, потому что моя голова останется на Божьем Суде.

– Ага! Слово в слово. Он, похоже, отлично тебя знает, – от души веселился гоблин. – Он предупредил меня: отдай я тебе слово – и ты колдуном станешь. А где это видано, чтобы колдунов пытали?