Чародей - Джин Вулф Страница 80

— Ты попытался, — шепнул Свон Таугу.

— Однако я могу предложить другое решение. Которое устроит тебя точно так же или даже больше. Рабы, которых вы приведете в замок, будут поделены между сэром Своном и тобой. Сэр Свон выберет первого, ты второго, сэр Свон третьего — и так далее. Таким образом вам с ним достанется поровну, если число рабов четное, или же сэр Свон получит на одного больше, если число нечетное.

— Тогда они не станут помогать нам, — пробормотал Тауг. — Они не хотят быть нашей собственностью.

— Станут, не сомневайтесь. Со временем вы с сэром Своном вернетесь в Целидон, и там они обретут свободу. — Тиази помолчал, и на его губах снова заиграла жестокая улыбка. — Если, конечно, вы не предпочтете продать их перед тем, как покинуть Йотунленд. Но вам нет необходимости сообщать об этом рабам.

Я рывком сел и увидел Анса, сидящего на корточках у костра и сушащего мою рубашку:

— Мне приснился чрезвычайно странный сон, — сказал я.

— Мне нужно кое-что сообщить вам, сэр.

— Подожди, Анс. Я хочу рассказать свой сон, покуда не забыл. В Скае нам никогда не снились сны. Я говорил тебе?

Анс помотал головой.

— Мы никогда не видели снов, и это не казалось нам странным. По крайней мере, мне не казалось. — Я нашел тетиву Парки под одеялом и показал Ансу. — Я слушал ее перед тем, как заснуть. Возможно, она имеет какое-то отношение к этому.

— К тому, что в Скае не снятся сны?

— К моему сну. Я не знаю, почему мне ничего не снилось там. Возможно, другие видели сны, хотя при мне никто ни разу не упоминал о них. Поцелуй валькирии приносит забвение столь глубокое, что я никогда не думал о Дизири. Это кажется невероятным, но я действительно не думал о ней.

— Да, сэр.

— Видишь ли, я чувствовал, что со мной творится что-то неладное. — Я помолчал, погрузившись в свои мысли. — И точно такое же чувство я испытал сейчас в своем сне. Прошли годы, прежде чем я понял, в чем дело, прежде чем вспомнил лицо Дизири. Именно тогда я пошел к Вальфатеру.

— Как я прихожу к вам, сэр.

— Мою валькирию звали Альвит. Она была принцессой и умерла девственницей, встретив смерть с великим мужеством. Мне следовало бы ценить ее выше, чем Дизири. Я хотел, но не мог.

— Да, сэр. Хотелось бы ее увидеть, сэр.

— Может, и увидишь. Это маловероятно, но не невозможно. О чем я говорил?

— Про тетиву, сэр, и про сон.

— Точно. — Я снова лег и положил тетиву на грудь. — Моя тетива сплетена из жизней разных людей, Анс.

— Правда, сэр?

— Да. Из жизней, которые закончились и которые, думаю, оборвались преждевременно, — может, просто потому, что почти все жизни обрываются преждевременно.

— Может, оно и так, сэр.

— Вот именно, Анс. Нам с тобой остается только гадать, почему они оборвались преждевременно. Может, потому только, что одна женщина перекусила зубами нити этих жизней для меня. Я забыл ее имя.

— Это не важно, сэр.

— Она мне напомнит в конце концов, я уверен. Я вот что хотел сказать, Анс: каждый раз, когда я пускаю стрелу, я слышу голоса многих жизней в звоне тетивы — слышу голоса людей, которыми они говорили при жизни. Когда я извлекаю Этерне из ножен, рядом со мной появляются все рыцари, обращавшиеся с мечом недостойно.

— Да, сэр. Я видел, сэр.

— Для того ли, чтобы повергнуть в ужас моих врагов, или для того, чтобы придать мне смелости, я не знаю. Иногда — полагая, наверное, что я не нуждаюсь в помощи, — они не появляются. Дизири помогла мне добыть Этерне. Чтобы я получил возможность завоевать саму Дизири, по меньшей мере.

— Да, сэр.

Анс снова занялся делом: перевернул другой стороной мои подштанники, висевшие на суку, и подбросил еще сухой травы и хвороста в костер, над которым они сушились.

— Она хотела, чтобы я добыл Этерне, потому что любит меня.

— Да, сэр.

Я снова сел и провел пальцами по тетиве Парки.

— Ты слышал, как она поет, Анс? А ты, Гильф?

Оба кивнули, Гильф более осторожно.

— Ты слышал?

Анс снова кивнул:

— Теперь мне можно сообщить мою новость, сэр? Это не займет и минуты.

— И ты не уймешься, покуда не добьешься своего. Хорошо, я выслушаю тебя. Но потом ты ответишь мне на один вопрос — во всяком случае, попытаешься. Король умер? Король Гиллинг?

— Нет, сэр. Он говорит, что ему лучше.

— Кто говорит, король Гиллинг?

— Нет, сэр. Я имею в виду, скорее всего он действительно так говорит, но я слышал это не от него. А от кота, сэр. От вашего кота — только если он ваш, почему он не здесь, чтобы самолично сообщить вам?

— Он здесь, — заявил Мани с театральным негодованием. С поднятыми головой и хвостом он выступил из тени и поклонился. — Ваш покорный слуга, благороднейший из рыцарей.

— Скорее мой друг. — Не обращая внимания на тихое рычание Гильфа, я распахнул объятия.

Мани запрыгнул ко мне на колени:

— Ваш мужлан следил за мной, сэр Эйбел, и я не сомневаюсь, вы перерезали бы ему глотку, попроси я об этом. Безусловно, мой царственный хозяин заковал бы его в цепи по одному мановению моей лапы. — Для наглядности Мани поднял лапу с выпущенными когтями. — Вы хотите, чтобы я простил его?

— Очень хочу, — заверил я.

— В таком случае я прощаю. — Мани втянул когти. — Ты прощен, приятель.

— Благодарю вас, сэр! — Анс дернул себя за вихор.

— Говорящий кот не удивляет тебя, Анс?

— Он волшебный кот, полагаю.

— А ты уже видел волшебный меч. И возможно, другие вещи.

— Так и есть, сэр. И он явился сообщить леди королеве, которой я служу, что ейный батюшка пытается убить Тауга, сэр. А я люблю Тауга и надеюсь, вы сумеете заступиться за него.

— Я обратился в первую очередь к ее величеству, а не к вам, поскольку вы отдали меня ей, — пояснил Мани. — Я полагал, что вы сочтете такой мой поступок правильным. Она имеет влияние на отца, и будет лучше, если он добровольно оставит Тауга в покое. Если же применить к нему силу… Ну, дорогой хозяин, он посол короля Арнтора. Здесь ничего не попишешь.

Я потер подбородок:

— Он хочет убить Тауга? Или приказать, чтобы его убили?

Мани, увидевший необходимость пригладить шерсть на лапе, несколько раз лизнул последнюю.

— Нет. Я знаю, вы высоко цените мой ум. Мы с вами не первый день знакомы.

— Так и есть.

— В таком случае вы прислушаетесь к моему мнению, а именно: лорд Бил никогда не запятнает свою честь умышленным убийством, совершенным собственными или чужими руками. Он посылает Тауга навстречу смертельной опасности. Давно известный прием.