Стеклянный меч - Виктория Авеярд Страница 80

– Ты знаешь Коррос лучше любого из нас.

Пока я говорю, Бабуля принимает прежний облик.

– Для меня этого достаточно.

– У вас тут кто-нибудь умеет читать мысли? По-другому вы от меня ни слова не добьетесь.

Она вот-вот плюнет мне под ноги.

Невзирая на все попытки сдержаться, я понимаю, что теряю терпение.

– Либо ты бесполезна, либо упряма. Определись уже.

Кэмерон, удивленная моим тоном, поднимает бровь.

– Если врешь, хотя бы делай это как следует.

Она злобно усмехается.

– Ах да, ты-то в этом спец.

Ненавижу детей.

– Не строй из себя всемогущую, – продолжает Кэмерон.

Ее слова подобны кинжалам.

Тишину нарушает только гудение самолета. Остальные внимательно слушают, в первую очередь Кэл. В любую секунду я ожидаю волну жара.

– Ты теперь не знатная дама, и неважно, сколько человек тебя типа слушаются. Если ты спишь с принцем, это еще не значит, что ты королева…

Над головой у нее мигает лампочка – единственный намек на мой гнев. Краем глаза я вижу, как Кэл крепче хватается за штурвал. Как и я, он изо всех сил старается сохранять спокойствие и трезвость мысли. Но эта стерва как будто нарочно усложняет ситуацию. Почему Джон не мог просто прислать нам карту?..

– Кэмерон, ты расскажешь, как сбежала из тюрьмы. – Леди Блонос гордилась бы моим хладнокровием. – Ты расскажешь, как она выглядит, как расположены камеры, сколько там охраны, где держат Серебряных, новокровок, и вообще все, что ты помнишь, вплоть до последнего чертова гвоздя, это ясно?

Она отбрасывает за плечо одну из своих многочисленных косичек. Голова – единственное, чем Кэмерон может двигать свободно.

– А мне-то что с этого будет?

– Чистая совесть. – Я тяжело вздыхаю: мне на ум приходят слова Джона – зловещее эхо предостережения. – Ты продолжаешь трепаться – и бросаешь всех заключенных на произвол судьбы. Их ждет смерть или нечто худшее. Я избавлю тебя от чувства вины.

Чувства, которое слишком хорошо знакомо мне.

Кто-то слегка касается моего плеча. Это Шейд. Он дает знать, что рядом. Брат по крови и по оружию, тот, кто делит мою победу и вину.

Но вместо того чтоб согласиться, как сделал бы любой разумный человек, Кэмерон злится еще сильнее. Ее лицо мрачнеет. Настоящая буря эмоций.

– С ума сойти, у тебя хватило наглости это сказать? У человека, который обрек столько людей на смерть в окопах и бросил их?

Кэл не выдерживает. Он бьет кулаком по подлокотнику кресла – слышится глухой стук.

– Это не она придумала…

– Но она виновата! Она и ее дурацкая шайка с красными тряпками. – Кэмерон бросает гневный взгляд на Фарли, пресекая все возражения. – Ты ставила на кон наши семьи и наши жизни, пока бегала и пряталась в лесу. А теперь ты думаешь, что, типа, героиня, летаешь везде, спасаешь тех, кто, по-твоему, чем-то отличается, кто стоит того, чтобы девочка-молния тратила на него свое драгоценное время. Наверняка ты проходишь по трущобам и бедным деревням не останавливаясь. Ты даже не видишь, что сделала с нами.

От гнева у Кэмерон вскипает кровь, окрасив щеки темно-коричневым румянцем. А я могу только молча смотреть.

– Новокровки, Красные, Серебряные… одно и то же, снова и снова. Есть те, кто чем-то отличается, кто выше других, а есть те, у кого ничего нет.

Мне становится нехорошо. Тоскливое предчувствие ужаса.

– Что ты имеешь в виду?

– Неравенство. Когда одни считаются лучше других. Ты ищешь тех, кто похож на тебя, чтобы защитить их, обучить, заставить сражаться. Не потому что они этого хотят, а потому что ты в них нуждаешься. А как насчет детей, которых отправили на фронт? Они тебя совершенно не волнуют. Ты их всех променяла на очередной ходячий фейерверк.

Лампа снова мигает, уже быстрее. Я ощущаю каждый оборот моторов, несмотря на головокружительную скорость. Это ощущение сводит с ума.

– Я пытаюсь спасать людей от Мэйвена. Он превратит новокровок в оружие. Тогда смертей и крови будет еще больше…

– Ты делаешь то же самое, что и они. – Кэмерон указывает связанными руками на Кэла, дрожа от гнева.

Я знаю, каково ей – и стараюсь скрыть дрожь ярости в собственных пальцах.

– Мэра, – предупреждает Кэл, но мой грохочущий пульс заглушает его голос.

Кэмерон источает яд. Она наслаждается.

– Эпоху назад, когда Серебряные только появились, когда их было мало, и за ними гонялись люди, которые считали, что они слишком непохожи на остальных…

Я крепче хватаюсь за края сиденья, вонзив ногти во что-то твердое. «Контроль». Самолет воет, и от этого звука у меня словно трескаются кости.

Мы подскакиваем в воздухе, и Гарет взвизгивает, схватившись за ногу.

– Кэмерон, хватит! – кричит Фарли и быстро расстегивает ремни. – Если не заткнешься сама, я тебя заткну!

Но взгляд – и гнев – Кэмерон направлен только на меня.

– Посмотри, что получилось, – рычит она, подавшись вперед, насколько позволяют ремни.

Не успев опомниться, я вскакиваю и стою, едва сохраняя равновесие – самолет качает. Голос Кэмерон едва слышен сквозь механический вой, который звучит у меня в голове. Девчонке удалось высвободить из ремней руки, и она с удивительной быстротой расстегивает пряжки, а затем поднимается и рычит мне в лицо:

– Через сто лет король-новокровка будет восседать на троне, который ты выстроишь ему из детских черепов!

Внутри меня что-то рвется. Падает преграда между человеческим и звериным, между разумом и безумием. Внезапно я забываю про самолет, высоту и собственных друзей, которые полагаются на мой слабеющий контроль. Я думаю только о том, чтобы преподать урок этой паршивке, показать ей, кого и что мы пытаемся спасти. Когда мой кулак входит в соприкосновение с ее челюстью, я ожидаю увидеть искры. Сейчас они пробегут по телу Кэмерон, и она упадет на пол…

Но результат один – отбитые костяшки.

Кэмерон, столь же удивленная, смотрит на меня. Мигающие лампы вокруг начинают светить нормально, самолет выравнивается. Гул в моей голове резко затихает, как будто на все органы чувств набросили одеяло. Такое ощущение, что я получила удар под дых. Я падаю на колени.

Шейд немедленно хватает меня за руку и сжимает ее с братской заботой.

– Ты в порядке? Что случилось?

Кэл смотрит то на нас, то на панель управления, мотая головой туда-сюда.

– Стабилизировалось, – бормочет он, хотя про себя я этого не скажу. – Мэра…

– Я тут ни при чем.

Меня прошибает холодный пот, и я подавляю внезапную дурноту. Дыхание обрывается, как будто из легких выдавили воздух. Я чувствую удушье.