Муж на сдачу - Nata Zzika Страница 80

— Успокаивающий отвар, графиня часто плачет.

— Хорошо, — экономка, казалось, удовлетворилась ответом. — У тебя есть готовый отвар?

— Есть.

— Есть листья камнецветки и соцветия голубиной травки?

— Конечно, есть.

— Где ты их применяешь?

— Листья камнецветки хорошо помогают быстрому очищению лона после родов, а соцветия травки — предохраняют от нежелательной беременности.

— Ты сегодня же выльешь то, что приготовлено заранее, и заново сваришь снадобье для успокоения нервов и укрепляющий отвар, который графиня пьет каждый день.

— Да, ари.

— В каждое из снадобий ты добавишь листья камнецветки и соцветия голубиной травы.

— Д-да, ари, — чуть запнулась зельеварка. — Добавлю и то и другое одновременно?

— Именно.

— Но их нельзя смешивать! Если такое снадобье выпьет беременная женщина, она выкинет.

— Твоё дело слушаться, что я говорю, а не рассуждать! Ты сделаешь, что я приказала, и с завтрашнего дня миледи будешь подавать отвары с камнецветкой и голубиной травой, — ледяные щупальца снова скользнули в голову. — И ты никому не расскажешь, что я тебе приказываю. Ты забудешь нашу встречу, но будешь помнить приказ и не посмеешь его ослушаться.

— Да, ари.

— Иди!

Удовлетворённо посмотрев в спину уходящей Мариэте, Приния довольно кивнула головой и отправилась в сторону покоев миледи. Слава Единому, с девчонкой вышло все проще некуда. Зря она так долго осторожничала и выжидала, надо было сразу применить внушение, графиня давно бы уже потеряла детей.

Но всё равно, что-то есть в этой зельеварке неправильное, что-то настораживающее. Надо будет пристальнее к ней присмотреться и избавиться от неё при первой же возможности.

* * *

Поиски работы ни к чему не привели — никто не хотел связываться с подозрительным мужчиной, чье лицо было украшено голубыми пятнами.

Михаэлю пришлось признать — по сути, без магии, он беспомощнее младенца.

Того, хоть, родители покормят и спать положат, а что делать взрослому мужику, который не может пользоваться даром, чтобы не привлечь внимания, а руками почти ничего делать не умеет?

В чернорабочие наниматься?

Слоняясь по улицам города, перебиваясь случайным заработком — подержать лошадей, помочь донести — кому рассказать, со стыда сгоришь! — в один из дней Михаэль обнаружил, что находится на перекрестке улицы, где у него был дом для любовных встреч.

Поддавшись порыву, граф не удержался и пошел вдоль — может быть, он встретит Амину? Будет возможность расспросить её об обстановке в замке, она наверняка, следит за этим.

Амина, пожалуй, единственная близкая ему женщина из его графского окружения, которой не выгодна его гибель. Пока он жив, положение аманты прочно. Правда, он собирался разорвать с ней связь, но сказать это не успел, значит, Амина ждёт и надеется.

Грах, совсем забыл — у Гвинет брачная вязь пропала, значит, Амина тоже в курсе. У аманты были свои источники информации, ему так и не удалось узнать, кто поставляет ей сведения. В любом случае, женщина всегда была в курсе всего, что происходило за стенами замка.

Хорошо, пусть он не увидит Амину, просто пройдет мимо своего дома. Наверное, аманта забрала всё, что смогла, и уехала, найдя себе другого покровителя, а дом стоит закрытый.

Кстати, он же может в нем пожить! Магия его пропустит, соседи и не заметят ничего, и не придется тратиться на съём жилья!

Воодушевившись, граф ускорился и, пройдя еще две усадьбы, остолбенел — где его дом? Где красивое здание с башенкой под крышей?

Черный остов бывшего строения, обугленные деревья сада, изломанная, некогда белая и ажурная, ограда.

Потрясенный, Михаэль подошел поближе.

— Ар, дайте монетку, расскажу, как тут горело! — мальчишка, лет семи-восьми, улыбаясь щербатым ртом, просительно заглядывал в лицо. — Ух, и треск стоял!

— А ты видел? — усомнился Михаэль, оправившись от столбняка.

— Конечно, видел! Я во-о-он там ночевал в тот день, только, конечно, не в доме, а в сторожке на задах. Мой отец там сторожем, я часто с ним остаюсь, когда он на работе, — охотно затараторил мальчик. — И ночью ка-а-к загремело! Я сразу проснулся и первый прибежал.

— И что же ты видел?

— Не-е-т, сначала монетку! — прищурился ребёнок.

Михаэль досадливо прицокнул, но мелкую медяшку достал.

— Держи, вымогатель! Если плохо расскажешь, уши надеру!

— Прибежал первым, — мальчик ловко смахнул деньги с ладони графа, — а тут треск стоит, искры во все стороны! Народ спешит, кто-то с водой, да разве потушишь? Магический пожар был, так и маги сказали, что наутро приезжали.

— А где гореть началось? Не весь же дом сразу занялся?

— А вот туточки, с этого краю, на втором этаже в окнах от угла горело и стреляло. И женщина, что жила тут, любовница самого графа! — в окнах металась, а потом дым пошел, и она пропала. И сразу загорелось везде, будто огниво к углам поднесли.

— Ты видел женщину в окне? Что же, она успела выйти? — напрягся Михаэль.

— Видел, ар, как вас вижу! Нет, она не выбралась, я потом слышал, как взрослые говорили, что все погибли. Такой огонь — никто живым не ушёл.

— Откуда про любовницу знаешь?

— Все знают! — вздернул нос мальчишка. — Она сама всем сказала, важная была, ни с кем не здоровалась, когда шла или ехала, ей все простые должны были кланяться. Если кто-то дорогу не уступил или не поклонился, могла графу пожаловаться, а тот уже разбираться не стал бы. Вредная она была, графская полюбовница, только, всё равно жалко, что такой смертью померла.

— Говоришь, никто не спасся? А много тут народу жило?

— Трое — аманта графа, привратник и служанка.

— И никто не выбрался?

— Никто.

— Что ж, не тушили?

— Говорю — магический огонь это был, поэтому всё сгорело до головешек всего за оборот, а потом само и потухло. Воду лить пытались, но она огонь не останавливала, будто и не лили вовсе.

— И маги приезжали?

— А как же! Дом-то графов и аманта его была. Конечно, приезжали, да не раз. Все расспрашивали, кругами ходили, но нашли чего или нет — не знаю. Внутрь до сих пор никто проникнуть не может, магия не пускает, только, когда граф вернется, сможет снять охрану.

— Ясно. Ну, спасибо за рассказ.

— А ты, дядя, чей? Не здешний?

— Проезжий. Хожу, городом любуюсь, вот, увидел пожарище, остановился, а тут и ты подошел.

Мальчик кивнул, потом опять хитро прищурился и, отскочив, припустил вдоль по улице, крикнув напоследок: