По ту сторону жизни - Екатерина Лесина Страница 8

Будь его воля, он бы печаточку на зуб попробовал. И оставил бы себе, для экспертизы, да… Воли не было.

Диттер руку убрал и снова огляделся. На сей раз и меня заметил. А что, я не прячусь. Устроилась на подоконнике? Вот… что-то потянуло меня к ним. Высоко. Удобно. И родственнички любимые как на ладони…

А смотрит-то… И смотрит…

И я смотрю. Красавчик? Нет. Может, когда-то и был, но с той поры минуло пара десятков лет и столько же шрамов. А нелегкой у него жизнь была. И сейчас…

Вот он дернулся. Скривился. И не справился-таки с приступом кашля, который согнул Диттера пополам. Ах ты… хоть по спинке похлопай, но, подозреваю, он будет протестовать, из той упрямой породы, которым чужая помощь костью в горле.

Поэтому я отвернулась и потрясла колокольчик.

— Пусть чай подадут… — сказала я, когда в комнате появилась горничная. — Тот, из старых запасов… в наших краях с непривычки сыро.

— С… спасибо.

От чая он отказываться не стал.

— И к чаю. Господин инквизитор с дороги проголодался…

— Я не…

— В Тортхейм поезд прибывает в шесть пятнадцать. Лавки еще закрыты, да и вы кажетесь мне достаточно благоразумным человеком, чтобы не покупать там еду…

А губы платком вытер, глянул украдкой и убрал в карман. Надеюсь, у него не чахотка. Мне-то она уже не повредит, но наш климат для чахоточников, что последний гвоздь в гробу.

— …потом пока добрались до города…

— Я понял.

Отрезал жестко. Глазом синим сверкнул. Ага, а я взяла и испугалась…

— Мы ждали вас, — наконец тетушка Фелиция соизволила расклеить губы. — Еще вчера… вы не слишком спешили.

Ну… с учетом того, что из столицы поезд идет тридцать часов, да и те при везении, прибыл он весьма быстро. Но, видимо, затрапезный вид Диттера ввел нелюбимую тетушку в заблуждение.

Зря. Но я помолчу.

Чем больше они поговорят, тем легче будет мне найти понимание.

— Фелиция хочет сказать, что мы все очень волнуемся, — влез дядюшка Мортимер, куда лучше представлявший себе, что такое есть Церковь и Инквизиция. — Вам стоило предупредить, и мы бы отправили машину…

Он это знал. Именно поэтому добирался сам. И готова поклясться, у дома он объявился час-другой тому назад… вон, вымок весь. Я глянула на окно: дождь идет, но не такой уж сильный. А на ботинки грязь налипла… надеюсь, ведомый любопытством и желанием проломить защиту дома, он не сильно газоны потоптал.

Все равно ничего не добился.

С севера дом защищала стена колючего терна, высаженного моей бабушкой и лучшей ее подругой, которая еще той ведьмой была. В общем, терн получился с непростым характером. Чужаков он не любил, а к регалиям относился с полным равнодушием, которое наш гость, полагаю, успел прочувствовать.

Вон, какой дырищей на куртке обзавелся. Знакомо…

С юга жил виноград. Лишенный колючек, характером он обладал куда как мягким, но при том упорным, и пока ни одному вору не удалось подняться даже до второго этажа, не говоря уже о третьем. Последнего, помнится, жандармерия три часа извлекала из кокона. Как не задушился, ума ни приложу.

С запада почти сразу за домом начинались болота. Гулять по ним я бы не советовала, пусть и выглядели они зелено и нарядно. По весне шейхцерия зацветала, и от болотных пустошей вообще было глаз не оторвать, но… сколько там сгинуло народу, и думать не хочется. Несколько раз городские власти выступали с инициативой осушения, но я ее по понятным причинам не поддерживала. Нет, мешать не мешала — на муниципальной земле власти могут хоть сушить, хоть золотом расплавленным заливать, но и денег не дала. А без денег инициативы почему-то глохли.

В болота инквизитор не полез. Уже хорошо.

— Мы просто желаем узнать, — голос тетушки Нинелии был тих и полон смирения. — И вправду имело ли место чудо…

— Я… скажу… позже.

Инквизитор шмыгнул носом. И оглушительно чихнул. И снова чихнул.

— И… извините…

Он опять шмыгнул носом и совершенно неинтеллигентно вытер его о грязный рукав. Огляделся…

— Присаживайтесь… устали?

Устал. И готов не то что сесть, упасть в кресло, но треклятая гордость мешает жить.

— Боюсь, моя одежда…

— Бросьте, — я позволила себе быть любезной. В конце концов, от этого человека зависит моя судьба. Нет, я далека от мысли, что подобная мелочь заставит его наступить на горло долгу и полученным инструкциям, но… нам еще довольно долго терпеть общество друг друга, и в отличие от родственников его я из дому не выставлю.

А потому зачем портить отношения?

— Садитесь. Потом почистят… Может, стоит послать кого-то за целителем? Наш климат коварен, не стоит обманываться теплом…

— Тепло? — возмутился Диттер.

Ну… как для кого, для местных сегодняшний день был скорее теплым, хотя бы ввиду отсутствия пронизывающего ветра. Да, курорт у нас специфический.

— Вполне, — заверила я. — Но все равно промозгло, а это, знаете ли, весьма способствует всякого рода простудам.

— Я заметил.

— Они уже спелись, — зашипела тетушка Фелиция, пихая Мортимера в бок. — Сделай что-нибудь!

— Что, например?

Ссориться с Инквизицией дядюшка не будет, а потому поостережется лезть ко мне… во всяком случае, пока не будет всецело уверен, что это сойдет ему с рук. А он приготовился. И амулетик свой снял. Надо же, я и не сразу заметила. Правильно, старший дознаватель — лестно, что птицу столь высокого полета не пожалели — это вам не начальник местной жандармерии.

Мои губы сами собой растянулись в улыбке.

А ведь не знают… ни начальник упомянутый, ни мэр, ни прочие особы положения высокого… достаточно высокого, чтобы время от времени портить жизнь одной милой девушке.

Подали чай.

И черный хлеб с паштетом и карамелизованным луком. Все-таки за фантазию нашей кухарки я готова была простить ей прочие мелкие недостатки, вроде склонности к воровству…

Тетушка Фелиция пила чай, манерно отставив палец. В ее представлении это подчеркивало ее аристократизм и утонченность, а я не спорила. Смысл?

Тетушка Нинелия от чая отказалась.

Дядюшка устроился у камина, вытянув короткие ноги. Он вздыхал и покряхтывал, словно опасаясь, что, если замолчит, мы забудем о нем.

Фердинанд застыл, уставившись в раскрытый блокнот.

Все молчали.

А кузенов моих как-то давненько не видать. Они не из той породы, которая умеет быть незаметной, следовательно, меня ждет очередной сюрприз и, сомневаюсь, что приятный. Кузина же с того самого неудачного свидания старалась не покидать своей комнаты, что было разумно.