Жребий обреченных. Механическая пустошь - Константин Нормаер Страница 8

Рука резко метнулась вправо, затем влево. Образы возникали калейдоскопом живых картинок. Странник видел как Тень швыряет деревянные стулья, потом переворачивает стол. Еще чуть-чуть и примется за стены. И наверняка разнесет мельницу в пух и прах. Силы ему сейчас не занимать.

Но что-то его останавливает. Он усмиряет злость и успокаивается. Делает несколько шагов в направлении самого темного угла, где прямо на стене расположен рабочий инвентарь. Тень тихо опускается на пол и замирает, словно в этом человеке не осталось и грамма жизни.

Тем временем хозяйка устраивается напротив него. И с щенячьей преданностью ждет новых распоряжений. Ее бьет мелкая дрожь. Только нетерпением тут и не пахнет. В отличие от Тени, который не способен испытывать страх, она ощущает эту эмоцию за двоих.

Тень молчит. Сейчас, он всего лишь человеческая оболочка. Как одежда, которая выглядит пустой и безликой, пока ее не оденут вновь.

Интересно, чего ты ждешь? — думает про себя странник. Но ему доступны лишь картинки. Никаких голосов или мыслей. Поэтому он продолжает ждать, наблюдая за происходящим как бы со стороны.

Размытые фигуры, словно рыбы в аквариуме, погружены в сонную тишину. Никаких шевелений губ, сплошные жесты.

Внезапно события из вялого однообразия превращаются в водоворот страстей. Встрепенувшись, Тень начинает орать на хозяйку. Грозит ей кулаком и указывает на дальнюю часть комнаты, прямо на дверь ведущую в чулан.

Странник продолжает наблюдать.

Перестав кричать, Тень ударяет хозяйку по лицу. Это финальный штрих Танца Мнема. Прошлое выплевывает странника наружу, в мрачную реальность.

Жуткая боль пронзила правую ногу, заставив танцора недовольно скривиться. Закон весов проявил себя во всей красе — изменяя Пространство, в ответ получаешь хлесткую пощечину. Напоминает пружину, чем сильнее сжал, тем быстрее и сильнее она разожмется.

Обернувшись, странник уставился на подвешенную к потолку пленницу и требовательно указал на чулан, как это сделал Тень.

— Что у тебя там?

На лице хозяйки возникло некое замешательство, а потом она сощурилась, смерив опасного гостя взглядом.

— А ты проверь.

— Интересное предложение.

Приблизившись к неприметной, покосившейся двери, странник осторожно принюхался. Никакого отталкивающего запаха. Притронулся к деревянной болванке, которую использовали в качестве ручки, дернул на себя. Дверь не поддалась.

Хозяйка разразилась птичьим клекотом.

— Смотри не обделайся, муренмук!

Положив руку на револьвер, странник аккуратно отклонил защелку. Но дверь и не подумала отрываться — даже когда он потянул ручку на себя, хлипкая преграда продолжила сдерживать хранившийся в ней секрет.

Хозяйка состроила взволнованную рожицу:

— Ну что такое? Никак не получается?!

— Заткни свою поганую пасть, падаль! — рявкнул странник.

Следующий рывок оказался мощнее предыдущих.

Дверь не просто открылась, а вмиг лишилась крепежей. Наружу вырвалась плотная занавесь тьмы, словно кто-то дунул на тлеющий костер.

Не успев вовремя отскочить, странник споткнулся и упал на спину. Следом за клубами пыли и затхлости из недр чулана показалось тело. Худое, изможденное, словно его глодала стая степных койотов. Едва не коснувшись странника, оно нависло над ним, как погремушка над кроваткой новорожденного.

Раздраженно сплюнув, рыцарь поднялся на ноги.

Мертвец покачивался на четырех цепях, которые острыми крюками впивались в закостенелую плоть.

— Ну как я тебя повеселила? — задыхаясь от смеха, поинтересовалась хозяйка.

— Великолепно, — раздраженно брякнул странник.

Поправив шляпу, которая благодаря завязкам оказалась за спиной, он обошел мертвеца кругом и вернувшись в исходную точку, коснулся запачканной кровью церковной манишки. Получалось, что сам того не желая, странник отыскал таки бывшего капеллана Жаровни. Того самого, копченого Грина, которого забрала ужасная скверна.

Присев на стул, рыцарь извлек из внутреннего кармана огрызок сигары, сунул ее в рот, но поджигать не стал: без табачного дыма думалось как-то легче.

4

История вырисовывалась очень даже простая. На второй день полнолуния человеку без тени все-таки удалось оторваться от преследования. Произошло это у Вонючей щели, куда свозили трупы больных волов и прочего разъездного скота подхватившего какую-то хворь. Такое мясо ненужно никому, даже Кривоногим шалунам, что промышляют на торговых трактах.

Измазавшись свежей кровью и, тем самым, сбив след, Тень направился на север, а не восток, как ранее предполагал странник. Только через сутки, он понял, что идет по ложному пути. Но было уже поздно — беглец оторвался на приличное расстояние. И если бы не хозяйка мельницы, Тени все бы получилось. Но как говорится: слепой случай вмешался в четкие планы. Пожелав свежей крови, мельничиха обманом завлекла бедолагу капеллана в свое убежище.

Это в больших городах поборников веры как грязи, а в одичалых поселениях — они на вес золота. И благодарная паства пойдет на что угодно, лишь проповеди о лучшей жизни продолжали случаться каждое воскресенье в полуденный солнцепек. Ведь во времена отчаянья правильное слово ценнее глотка живительной влаги. Именно по этой причине жители Жаровни, словно оголтелые кинулись на поиски копченого Грина. Но следопыты, видимо, слегка заплутали и вместо старого маразматика обнаружили человека без тени, который двигался по Зыбкой тропе, что тянулась вдоль опасных серных болот. Учуяв в нем гадостную сущности, они не стали больше утруждать себя поисками и обвинили его во всех смертных грехах. Вот почему хозяйка получила от Тени заслуженную оплеуху и сейчас, собственной смертью, пыталась искупить перед ним свою вину.

— Спасибо тебе, — уныло сказал странник.

— Что? — не поняла хозяйка. Смех тут же стих, сменившись тяжелым дыханием.

— Благодаря тебе, я вновь напал на его след.

— Что?

— Но знаешь, — странник извлек из походной сумы тонкую веревку, — пожалуй, я задержусь здесь. Ненадолго. Так сказать, дам твоему господину немного форы. Так будет даже честно.

— Что!

Странник не стал утруждать себя пустой болтовней. Вместо этого он соорудил скромную виселицу — перекинул через верхнюю балку веревку, закрепил второй конец, связал кольцо. И закончив работу присел на скамью, чтобы немного передохнуть. В зубах все еще покоился кусок сигары, а в руке крутилась серебряная зажигалка. Какое-то время странник взирал на ее яркий бок и в конце концов сдался. Полумрак озарило крохотное пламя.

Курево было для него единственным спасением. Как исповедь для заблудшего грешника. Только оно было способно отвлечь странника от неизбежной жестокости этого извращенного во всех отношениях мира. Укрывшись за дымовой вуалью он не боялся быть жестоким. Оправдывая себя, странник повторял, словно мантру одну неоспоримую истину: он избавляет мир от зла, не важно в какой форме оно находится и какие цели преследует.