Семь диких сестер - Чарльз де Линт Страница 8

Правильный способ куда сложнее. Зато, если пользоваться им, духи почувствуют уважение и ваше заветное местечко всегда будет давать урожай. Нужно прийти со смиренным сердцем и попросить разрешения, прежде чем приступать к раскапыванию.

Помню, когда в первый раз на моих глазах тетушка Лилиан проделала такие штуки, мне это показалось забавным. Пожилая женщина предлагала подношения в виде слов, дыма и табака каким-то незримым созданиям. Неизвестно еще, есть ли они на самом деле. Но я все-таки присоединилась к тетушке Лилиан – и вот мы вдвоем произносим слова, окуриваем воздух дымными факелами и раскладываем на земле табак, шагая во все четыре стороны света. И провалиться мне на месте, если после всего этого я не почувствовала что-то необычное.

Трудно объяснить, что это было. Некое дуновение в воздухе. Тепло в груди. Твердая уверенность, что на этом пятачке земли мы не одни и что незримые создания, окружающие нас, благосклонно приняли подношения и взамен позволили нам воспользоваться дарами этого места.

Я взирала на тетушку Лилиан огромными-преогромными глазами, а она только улыбалась.

– Что ж, приступай, девочка, – промолвила она. – Разрешение получено. Только не бери растения моложе шести лет.

– А как их отличить?

Вы когда-нибудь встречали жив-корень в природе? Женьшень, так его иногда называют. Вырастает он примерно на фут над землей, в этих холмах бывает и до полутора. У него жесткий стебель с ответвлениями, на каждом из которых по пять листочков, словно пальцев на руке. Похоже на лист каштана. Небольшая кисть желто-зеленых цветков превращается в красные ягоды, которые сыплются на землю в конце августа. Женьшеню нужно не меньше двух лет, чтобы прорасти из семени, он неторопливый, но зато и живет долго. Если, конечно, ему не мешать. В медицине используют корни, а некоторые собирают и заваривают листья.

– Видишь отростки с листьями? – спросила тетушка Лилиан.

Я кивнула.

– Так вот, выкапывай только те, у которых таких отростков четыре или пять. Года два-три, а то и больше, у него две ветки. Потом отрастает третья и, наконец, четвертая, если доживет. Молоденькие мы трогать не станем. У них ведь и корни не такие большие, понимаешь? Если сейчас оставить их подрастать, через год-другой выкопаем и их. Это очень старый участок, охотники за жив-корнем сюда не добрались, так что в подходящих растениях недостатка не будет. От шести-семи лет до двадцати пяти.

– Откуда вы все это узнали? – поинтересовалась я.

– Кое-что от тети Фрэн. Но большую часть – от Джона Крика. Это его внук Оливер летом живет в лесу за моим домом – помнишь, я тебе говорила о нем? Он время от времени приходит ко мне, выручает с тяжелой работой. – Тетушка Лилиан покачала головой и улыбнулась. – Очень уж он был занятой парень, этот Джон. Шестнадцать дочек, да еще одна от первого брака.

Помню, я еще ужаснулась тогда: как же это – делить ванную со столькими сестрами? Да и сейчас подумала бы то же самое.

Собрав урожай, тетушка Лилиан осторожно промывала эти «неспелые» корни и раскладывала их сушиться на воздухе под навесом, специально для этого пристроенном к хлеву. Сушить их нужно было не меньше месяца. Если попробовать погреть жив-корень чем-нибудь или положить на солнце, он потеряет всю свою силу. А когда корни высыхали, тетушка Лилиан раскладывала их по коробкам и несла продавать в город. Несколько штук она всегда оставляла себе – для всяких настоек и лекарств.

Добравшись до полянки, я положила на землю палку и стянула с плеч рюкзак. Выпив для начала большой глоток воды, я принялась вытаскивать все необходимые приспособления. Их было, прямо скажем, не так уж много. Дымный факел и спички. Высушенные табачные листья, свернутые в трубочку и перевязанные красной нитью.

Конечно, я немножко нервничала, ведь я впервые делала это одна. Но к тому моменту, когда я совершала последний заход по компасу, волнение улеглось. Я чувствовала не то чтобы уверенность, а скорее покой. Все в лесу вокруг казалось таким безмятежным, и в воздухе ощущалось слабое давление, будто меня кто-то легонько подталкивал. Не ветер, а словно воздух прислонился ко мне со всех сторон.

Я уложила последнюю порцию табака и взяла в руки дымный факел. Медленно водя им взад и вперед перед собой, я произносила сквозь дым слова. Я говорила с духами, воздавая им почести, как учила тетушка Лилиан.

Закончив, я воткнула конец дымного факела в землю и уселась на корточки. Упоительное ощущение: мои просьбы услышаны. А сама я – часть чего-то большего. Я вроде бы оставалась самой собой, но в то же время жители этого места (кем бы они ни были) словно давали мне почувствовать: я тоже принадлежу к тому, к чему принадлежат они.

Потом я потянулась за рюкзаком, чтобы достать деревянный совок и приступить к раскопкам.

И обомлела.

Рюкзак я положила рядом с кучкой веток, мха и листьев – поначалу я и внимания на нее не обратила. Но теперь веток не стало, а вместо них появилось очень странное создание. Никого удивительнее в жизни своей не встречала. Передо мной лежал маленький человек – если, конечно, можно назвать человеком существо такого размера: фут, не больше. Руки и ноги его походили на корни, а волосы – на мох; коричневатая кожа оттенком напоминала землю, а морщинами – кору кедра. Одеждой существу служила рубашка в зелено-коричневую крапинку, как будто сшитая из листьев и перехваченная поясом. Голова имела форму сердечка, а черты его лица были резкими и угловатыми.

Он слабо застонал, и тут я спохватилась, что уже несколько секунд не дышу. Веки человечка затрепетали и поднялись, потом снова опустились. Я успела рассмотреть огромные круглые глаза, темные, как ягоды черники.

Ясное дело, с ним что-то стряслось, и в общем было даже понятно, что именно. Бедняга выглядел так, словно только что всерьез повздорил с дикобразом: повсюду из его тела торчали иголки. Я наклонилась, чтобы разглядеть их получше, и увидела, что это стрелы. Совсем крошечные.

Я быстро оглянулась по сторонам: вдруг тут притаилось целое полчище малюсеньких созданий. Сейчас как набросятся на меня с луками и стрелами. Но на поляне стояла тишина. Мы с человеком-корнем были вдвоем.

Его веки снова дрогнули. На этот раз он не закрыл глаза, а я не отвела взгляда.

– Ты… с тобой все хорошо? – спросила я.

Вот глупый вопрос. Конечно, с ним все плохо.

– Я могу помочь тебе?

– Стрелы, – проговорил он.

Голос у него был сильный и неожиданно глубокий для человечка размером с некрупного енота.

– Их тут много, – согласилась я.

– Нужно… вытащить…

Я медленно кивнула: это мне по силам.

– А тебе будет не очень больно? – с опаской уточнила я.

– Больнее… умирать… от их яда.