Куда они уходят - Надежда Федотова Страница 8

– Живой я… – тоскливо промычал молодой человек. – К сожалению… Эй! Эй!! Дорогуша! Руки уберите! Нечего хватать своими культяпками порядочных людей, у тебя ж под ногтями целая фашистская химлаборатория!!

– Умненький какой, – еще больше умилилась женщина и, не обращая внимания на истошное Аркашино: «Положь на место, я лучше два раза подряд утопну!», выдернула его за шкирку из сетей. – Люблю таких… Они вку-усные!

– Че… чего-о?! – засучил ногами Ильин, но вырваться не смог, как ни старался, – силища у «рыбачки» была почище чем у паровоза. – Караул! Спасите! Каннибалы-ы!

– Ишь, крикливый, – поморщилась великанша, разглядывая извивающийся «улов» на вытянутых руках подальше от себя. – Барбуз! Даже лошадь уже сама встала, а ты все еще никак эту несчастную кучку железа не поднимешь!

– Доспехи, – крякнул ее, судя по обращению, супруг, с трудом взваливая себе на плечо закованного в мокрые латы человека. – Они тяжелые, Пецилла…

– Нет, вы только на него посмотрите! – сердито фыркнула женщина, свободной рукой сматывая сеть и засовывая ее в небольшой заплечный мешок (Аркаша даже глаза вытаращил – огромный моток невода исчез внутри мешка, как скомканный носовой платочек!). – Значит, как бревнами в городки играть – так это ему не тяжело, медведю раскормленному, а как родной жене продукты до дому дотащить – у него руки отвалятся!

Да, насчет высоких отношений между этими двумя врач нисколечко не ошибся – узы Гименея налицо! Глядя на пришибленную физиономию громилы Барбуза, Аркадий окончательно решил не жениться ни за какие миллионы! Вон какой наглядный пример впереди на полусогнутых маячит, таким в анкете, в графе «семейное положение», так и тянет написать: «безвыходное»…

Между тем женщина одним махом перекинула звезду вирусологии через плечо по примеру мужа и целеустремленно затопала в гущу хвойного леса, опоясывающего озеро. Конь, тряхнув гривой и отыскав взглядом болтающегося на плечах Барбуза хозяина, двинулся следом… Э, стойте! А почему – озеро?! Была же река! Широкая, коричневая, полноводная индийская река… Собиравшийся было снова поднять хай Аркаша озадаченно примолк. Это… это ведь Индия, да? Типа тропики, бананы, обезьяны… Черт с ней, с рекой, но откуда в здешних широтах, извините, елки?! А пальмы, пальмы где?! И холодно, между прочим, как поздней осенью… И какого рожна небо по-утреннему голубое, когда он пошел топиться… тьфу, стреляться… определенно ночью?! И… почему так тихо кругом? Але-о, ци-вилизация-а!!!

Осознав, что если сию минуту не выяснит, где он, зачем и, главное, за что, то умом рехнется, молодой человек, прокашлявшись, принялся осторожно «прощупывать почву»:

– Э-э… милейшая, вы мне на пару вопросиков не ответите?

– А отчего ж не ответить такому приятному на ощупь мальчику? – во все клыки разулыбалась Пецилла.

От таких уточнений Аркаша едва не потерял нить разговора…

– А… кхм! Тогда… не скажете ли, уважаемая, где я?

– Так у меня на плече!

– Да нет! Я в смысле – местность какая?

– Паршивая, – подумав, сообщила великанша, – сплошь пеньки да буераки, никого калачом не заманишь, свежее мясо, почитай, только по праздникам…

– Да нет же! – дернулся Ильин, с трудом удержавшись от того, чтобы не дать пинка по спине труднодоходимой людоедки. – Страна, говорю, страна какая?!

– Дык понятно какая! Такая же, как и это болото, – по-га-на-я! Пока до людей доберешься, шишки впору с голодухи лопать! А и когда доползешь – так уже сил ни на какую охоту не останется… Вот и приходится рыбалкой перебиваться, как…

– У-у, волдырь тебе на язык и опоясывающий лишай во весь крестцовоподвздошный отдел!! Женщина! Я тебя человеческим языком спрашиваю – как называется это государство?! То, что не Эльдорадо, можешь не говорить, по тебе понятно…

– Чего? Эк ты длинно говоришь…

– Тьфу ты, как с тобой муж живет?! – простонал багровый Аркаша, потеряв последнюю надежду выбить хоть каплю полезной информации из этой долговязой дуры.

– Что значит – как?! – внезапно оскорбилась великанша. – Хорошо он со мной живет! Да где ему, медноголовому, еще такую найти, как я?!

– Вот уж правда, таких по всему миру днем с огнем не сыщешь… – пробормотал микробиолог. – Дебилос хроникус, даже тестов проводить не надо!

– О какой ученый! – восхитилась женщина, на счастье Аркадия не сильная в латыни. – Первый раз такого ем!

– Ми… минуточку, гражданочка! – поперхнулся Ильин. – Вы что это… насчет еды – серьезно?!

– Да уж куда серьезнее, когда третью неделю тухлятиной питаемся? Свежа-атинка ты моя говорливая…

Если бы Аркаша стоял на ногах, они бы у него подкосились… Индия, конечно, это тебе не Парижи-Брюссели, Европой и не пахнет, но что тут людей лопают за здорово живешь – это была уже новость. И опять же елки… Да полно, Индия ли это, а?

С дерева сорвалась тяжелая кедровая шишка, больно стукнув по маковке и без того чрезвычайно озадаченного вирусолога.

Нет, не Индия.

А… что же тогда?!

– Так… взглянем правде в лицо, – забормотал вполголоса Аркадий – у него водилась привычка говорить вслух с самим собой. – Вариантов два: либо я все-таки преставился, либо у меня конкретная шиза покатила! Теперь рассмотрим оба варианта… Если б я умер, то, по идее, как врач, спасший энное количество человеческих жизней, должен был бы попасть прямиком на небеса… Но, во-первых, эта чащоба на райские кущи ничуть не похожа. Во-вторых, пятка болит (хе, здорово я лягнул эту кучу металлолома!). И, в-последних, если эти двое – Дева Мария и апостол Петр, то я круто офигеваю с Библии!! – Он ойкнул, когда великанша, оступившись, чуть не уронила его в глубокую, заросшую осокой канаву, и, машинально вытряхивая из ушей всякую озерную пакость, продолжил свой монолог: – Стало быть, сдвиг по фазе. Ну это вероятнее… Опять же от опухоли в мозгу еще никто здоровее не стал… Я, конечно, не нейрохирург, но, кажется, глюки в моем случае явление обычное! Все мне просто мерещится! На самом деле я сейчас где-то там в госпитале, слюнями в маразме исхожу, повсеместно оплакиваемый, а мысленно, на подсознательном уровне… Гм, это что же получается: я – латентный шизоид с мазохистскими наклонностями, двинутый на мутирующих австралопитеках, так, что ли?! На фига мне, интересно, чтоб меня в бульоне из камышей сварили и скушали, помолясь?!

– Что это ты бормочешь там, сладкий? – скосила глаза Пецилла на недовольного собственными выводами Аркашу. – И не думай, охальник, я женщина замужняя! Так что не ластись, бурундучок ты мой упитанный! Да и… мелковат ты для меня…

– И слава богу!! – выдохнул побледневший микробиолог, который, осознав, в чем его заподозрили, чуть не стал заикой на всю жизнь. – Этого мне еще не хватало… И вообще, гражданка, не мешайте человеку думать! У меня и так планка падает…

– Да кто ж тебя трогает, барашек мой аппетитный?! – искренне поразилась великанша. – Не хочешь разговаривать – не надо, а то и правда недовольный ты какой-то, еще желчь разольется – невкусный будешь…