Песочные часы - Майра МакЭнтайр Страница 8

Казалось, что Майкл до скончания века может ждать моего ответа, это выглядело так искренне, что я смутилась. Бабочки в животе танцевали. К полной откровенности я еще не была готова. Может, никогда и не буду. Лгать я не очень хорошо умела. Но вот скрывать…

В этом я была профессионалом.

— Может, ты мне о себе расскажешь? Мне наверняка будет спокойнее, если я получше тебя узнаю.

С этим он поспорить не сможет. И мне действительно хотелось узнать о нем больше. Намного больше.

Майкл положил руки на стол. Длинные пальцы, ногти пострижены, но на правой руке они были длиннее, и я предположила, что он, возможно, играет на гитаре. На большом пальце левой руки он носил серебряное кольцо.

— У меня есть сестра, ее зовут Анна София. Мама работает в сфере недвижимости, с историческими зданиями топ-класса, она добилась большого успеха, как и Томас. Я ей восхищаюсь. Отец исчез, когда мне было лет восемь. — Майкл еле заметно улыбнулся. Мне хотелось бы услышать продолжение. — Я вырос в пригороде Атланты, в «Песочных часах» работаю уже почти год.

В Интернете я о них ничего не нашла, но в голове у меня зародился образ: Марлон Брандо сидит в подсобке итальянского ресторана, в дыму сигар и с двумя вооруженными до зубов мужиками, Паули и Вито, по бокам. По мне хотелось бы иметь более четкое представление. Или хотя бы не такое страшное.

— А чем в этих «Песочных часах» занимаются? — спросила я.

— Консультируют, наставляют.

— Как ты на них вышел? Или это они вышли на тебя?

— Они меня нашли. Мне дали наставника, который помог мне изучить свои возможности. В прошлом году я поступил тут в колледж и начал потихоньку консультировать сам. Беседовал с детьми, у которых не было друзей, собирал всякую информацию и все такое. А потом все изменилось. Когда мой наставник умер… — Майкл сделал паузу, глубоко вдохнув, — мне захотелось взять на себя более серьезную ответственность. Вернуть людям то, что я получил от него.

В глазах и изгибе губ читалась боль и что-то еще — возможно, злоба. О том, какие эмоции бушевали у него в душе, оставалось только догадываться.

— Мне жаль, что ты потерял друга.

— Жизнь — это потери и приобретения, — ответил Майкл, и я заметила, что боль взяла верх над злобой. — Ты это знаешь, как никто другой.

Потерь в моей жизни был переизбыток.

— А со мной ты что будешь делать? Консультировать или наставлять?

— Отчасти моя работа заключается в том, что я беседую с людьми, которым нелегко принять себя такими, какие они есть. Слушаю их. — Он пожал плечами.

— Как слушаешь меня.

— С тобой все иначе.

— Да?

— Ага. — Он ухмыльнулся, и у меня в животе смерчем закружились бабочки. — Тебя бы я все равно слушал.

Я снова опустила лицо в крошечную чашку. Отпив еще глоточек, я спросила:

— Так ты уже в колледже учишься?

— Перешел на второй курс. А ты?

— Мне остался год в школе, и Томас хочет записать меня в местную. Вообще-то, мне надо доучиться всего семестр, потому что последние два года я занималась без летних каникул. Я на самом деле хотела бы просто сдать экзамены и покончить с этим. Но Томас этого не допустит. — Я засмеялась, но как-то безрадостно. Меньше всего мне хотелось возвращаться в то место, где у меня сорвало крышу прямо на публике. — А жаль. Мне надо бы отдохнуть.

— Я тоже думаю, что если кто и заслужил отдых, так это ты, — понимающе улыбнулся Майкл. — Может, вы с Томасом сможете совместно найти какую-то альтернативу школе.

— Возможно. — Но вряд ли. — Ладно, я постараюсь исправиться поскорее. Чтобы ты мог вернуться к пиву, футболу и студенткам-активисткам.

— Я не пью, профессионально интересуюсь бейсболом, а активистки не в моем вкусе.

Их это наверняка очень расстраивает.

— И кстати, Эмерсон, — сказал Майкл, положив на стол руки и посмотрев мне в глаза. — Чтобы ты знала… С тобой все в порядке.

Мне тяжело было переносить такую близость и столько эмоций сразу, и я отвернулась.

— Спасибо за вотум доверия. Но я не согласна. Ты только не обижайся.

Он вздохнул:

— Я так понимаю, у тебя много вопросов. Так задавай их.

Затормозив, я принялась крутить салфетку под столом. Майкл видел то же самое, что и я, но относился к этому спокойно. Он казался очень уравновешенным, мог утешить. Когда я с ним говорила, у меня как-то меньше сдавливало грудь. Мне хотелось ему доверять. Хотелось расспросить его. Мне хотелось знать, почему он все иначе воспринимает, — это было очевидно.

— Расскажи о своем первом столкновении с призраком, — тихо попросила я.

— Моя мама нашла дом в районе Пичтри в Атланте. Времен Гражданской войны.

Я чуть не ахнула, вспоминая свою вчерашнюю встречу со Скарлетт. Вскоре после того, как у меня начались видения, мне пришлось поехать на реконструкцию военных событий Гражданской войны, у нас на Юге они часто организовываются. И я все разобрать не могла, кто там живой, а кто мертвый. Я потом неделю не выходила из своей комнаты.

— Эти видения… Что это такое? — Я посмотрела ему в глаза. — Не знаю почему, но я никогда не думала, что это привидения. Но что это такое, я не знаю. А ты?

Майкл наклонился ко мне:

— Я их называю временной рябью или просто рябчиками. Они — как временные оттиски людей, которые играли значимую роль и при жизни. Это простенькое определение.

— А это не то же самое, что привидения?

— Все немного сложнее.

— Расскажи.

— Объяснить сложно, — ответил Майкл. Он нахмурился и забарабанил пальцами по столу. — Это научные вопросы, но я с радостью…

Я вскинула руку:

— Нет уж, спасибо. Я просто поверю тебе на слово. Пока.

Я задумалась о данном им определении. И тут же вспомнила мужчину, которого видела вчера. Уверена, что он был неординарным человеком.

— Временная рябь. По крайней мере, понятно, почему они все из прошлого. Вроде есть какой-то смысл, насколько он вообще возможен в таком безумии. Извини.

— Не надо извиняться. — Майкл снова нахмурился. — Говори, о чем думаешь.

— Уж на этот счет не беспокойся. — Я сурово посмотрела на него. — Почти все, что я говорю, чистая правда. Фильтр у меня сломан.

— Хорошо. — Майкл откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и вытянул под столом свои длинные ноги. Рядом с моими крохотными кедами его черные байкерские сапоги казались просто огромными. — Я большой любитель правды. Мне не нравится, когда что-то скрывают.

А я скрывать умею.

— Кто знает правду о тебе? — спросила я.