Парк юрского периода - Майкл Крайтон Страница 8

Доктор Ричард Стоун, заведующий лабораторией тропических болезней (ЛТБ) Медицинского центра Колумбийского университета, часто говорил, что название лаборатории ассоциируется с гораздо более крупным учреждением, нежели их лаборатория. В начале XX века она занимала весь четвертый этаж здания Центра биомедицинских исследований. В то время усилия целых коллективов специалистов были направлены на борьбу с такими бедствиями, как желтая лихорадка, малярия и холера. Но благодаря успехам медицины, а также исследованиям в лабораториях Найроби и Сан-Паулу ЛТБ утратила свое былое значение. Соответственно сократился и ее штат. Теперь в ней постоянно работали лишь два лаборанта, да и они занимались в основном диагносцированием заболеваний жителей Нью-Йорка, прибывших из-за границы. В то утро привычную рутину работы лаборатории нарушило появление необычной посылки.

— О, очень мило, — сказала лаборантка ЛТБ, читая надпись, сделанную таможней. — «Частично изжеванный фрагмент неопознанной костариканской ящерицы». — Она наморщила нос. — Это вам, доктор Стоун.

Ричард Стоун подошел поближе, чтобы посмотреть на новое поступление:

— Это то, что нам доставили из лаборатории Эда Симпсона?

— Да, — ответила лаборантка. — Только не пойму, почему они прислали ящерицу нам?

— Мне звонила его секретарша, — сказал Стоун. — Симпсон сейчас в летней экспедиции на Борнео, а поскольку речь идет о возможности заразной болезни, распространяемой этой ящерицей, она попросила нас взглянуть на нее. Что ж, давайте посмотрим, что это такое.

Перед ними лежал белый пластмассовый цилиндр емкостью примерно два литра с металлическими запорами и завинчивающейся крышкой. На этикетке стояла надпись: «Международные контейнерные перевозки биологических образцов». На контейнере также были наклейки и предупреждающие надписи на четырех языках. чтобы не допустить его вскрытия подозрительными таможенниками.

Судя по всему, это сработало. Когда Ричард Стоун включил свет на полную мощность, он увидел, что герметичность не нарушена. Стоун включил вытяжной шкаф, надел маску и натянул пластиковые перчатки. Все-таки за последнее время в лаборатории идентифицировали образцы, зараженные венесуэльской конской лихорадкой, японским энцефалитом Б, вирусом Куасанурского леса, вирусами Лангата и Майаро. Затем он отвинтил крышку.

Послышалось шипение выходящего газа, и из горла появился белый дымок. Цилиндр стал совершенно ледяным. Внутри Стоун обнаружил пластиковый пакет для сандвичей, закрывающийся на молнию, в котором находилось что-то зеленое. Стоун расстелил на столе хирургическую ткань и вытряс на нее содержимое пакета. С глухим стуком на стол упал кусок замороженного мяса.

— Брр! — сказала лаборантка. — Выглядит, как будто его ели.

— Именно так, — подтвердил Стоун. — Чего они от нас хотят?

Лаборантка заглянула в приложенные документы.

— Ящерицы кусали местных детей. У них сомнения относительно идентификации этой ящерицы, и их волнуют болезни, передаваемые при укусе. — Она достала детский рисунок с изображением ящерицы, надписанный сверху «ТИНА», — Один ребенок нарисовал эту ящерицу.

Стоун взглянул на рисунок.

— Вряд ли мы скажем что-то более конкретное о виде, — произнес он, — но мы сможем достаточно легко выявить наличие заболеваний, если нам удастся получить немного крови из этого куска. Как они называют это животное?

— «Basiliscus amoratus с генетической аномалией, выраженной в трехпалости», — прочитала лаборантка.

— Хорошо, — сказал Стоун, — начнем. Пока она будет оттаивать, сделайте рентгеновские снимки и сфотографируйте. Когда получите кровь, начните пробы с антителами до тех пор, пока не получим положительную реакцию. Если возникнут проблемы — сообщите.

Ответ был готов в лаборатории еще до обеда: кровь ящерицы не проявила какой-либо значительной реактивности ни к одному из вирусных или бактериальных антигенов. При исследовании токсичности был получен лишь один положительный результат: кровь дала слабую реакцию с ядом индийской королевской кобры. Но подобная взаимореактивность — распространенное явление среди рептилий, поэтому доктор Стоун не счел необходимым сообщать об этом в факсе, отправленном в тот же вечер доктору Мартину Гутьерресу.

Проблемой идентификации ящерицы никто и не занимался, решили дождаться доктора Симпсона. Он должен был вернуться не раньше, чем через несколько недель, и его секретарша обратилась к ЛТБ с просьбой сохранить фрагмент ящерицы до его приезда. Доктор Стоун положил его обратно в пакет на молнии и засунул с морозильник.

Мартин Гутьеррес читал факс, полученный из лаборатории тропических болезней Медицинского центра Колумбийского университета. Он был коротким:

Предмет: Basiliscus amoratus с генетической аномалией получен из офиса доктора Симпсона.

Материалы: задняя часть (?) частично съеденного животного.

Проведенные исследования: рентген, микроскопия, иммунологические тесты на вирусные, паразитарные и бактериальные заболевания.

Полученные данные: гистологические или иммунологические признаки какого-либо заболевания, заразного для человека, в данном экземпляре Basiliscus amoratus отсутствуют.

Подпись: Ричард А. Стоун, доктор медицины, заведующий лабораторией.

Полученная справка позволила Гутьерресу сделать два вывода. Во-первых, его определение ящерицы как василиска подтверждено учеными Колумбийского университета. А во-вторых, отсутствие инфекционных заболеваний означает то, что недавние случаи единичных укусов ящерицы не представляют серьезной опасности для здоровья людей в Коста-Рике. Напротив, он чувствовал, что изначально был прав: гонимые из лесов ящерицы в новых местах обитания входят в контакт с жителями деревень. Гутьеррес был уверен, что буквально через несколько недель ящерицы, привыкнув к новым условиям, успокоятся и случаи укусов прекратятся.

Тропический дождь лил как из ведра, барабаня по рифленой крыше здания больницы в Байя Анаско. Было около полуночи; электричество из-за грозы отключилось, и акушерка Елена Моралес работала при свете небольшого фонаря, когда услышала какое-то чириканье, или попискивание. Решив, что это крыса, она быстро положила компресс на лоб роженицы и поспешила в соседнюю комнату, чтобы проверить, все ли в порядке с новорожденным. Едва она взялась за дверную ручку, как снова услышала чириканье. Акушерка успокоилась. Должно быть, это была птица, влетевшая в окно, чтобы укрыться от дождя. В Коста-Рике считалось, что птица, прилетевшая к младенцу, приносит счастье.

Елена открыла дверь. Ребенок лежал в плетеной колыбели, завернутый в легкое одеяло так, что открытым оставалось только его лицо. По краям колыбели, подобно горгульям [4], изогнулись три темно-зеленые ящерицы. Увидев Елену, они подняли головы и с любопытством уставились на нее, но не убежали. При свете фонаря Елена увидела, что с их мордочек каплями стекает кровь. Мягко чирикая, одна из ящериц склонилась ниже над постелькой и резким движением головы оторвала от ребенка кусок мяса.