Врата Небес - Антон Карелин Страница 8

В конце концов можно, наконец, заняться делами семьи — ему ведь уже восемнадцать, а он до сих пор не вникал ни во что, привычно доверяя управляющему…

Вдали показался дом: красивое каменное здание светлых тонов, с высокими окнами и барельефами, украшающими парадную стену и вход; с дельфинами, резвящимися на белой стене.

Даниэль вспомнил улыбку матери, которая не покидала домашних садов вот уже шесть лет с момента смерти отца, и улыбнулся против воли, отвечая ей.

Он знал, что сегодня мать отпустила слуг на дневной праздник полюдья и осталась дома одна, ожидая его возвращения. Она ждала его рассказа о принцессе — сегодня, когда он наконец-то должен был заглянуть к ней перед праздником, ей хотелось узнать, какова же она, любимая всей Империей выросшее дитя, — и Даниэль, шедший домой совсем не с тем, чего ожидал раньше, вплоть до этого злосчастного утра, уже придумал подходящую сказку для матери, которая, единственная из всех приближенных к Высокому Двору, так и не узнала, что он был любовником ее высочества.

Даниэль улыбнулся еще раз, и снова, и снова; слезы покинули его глаза, высохли под легким солнечным ветром, а в груди вместо тяжелого ледяного камня теперь медленно волновалась пронизанная солнцем зеленая талая вода.

— Мама, — громко позвал он, входя на украшенную цветами террасу, где она обычно любила отдыхать, — я вернулся, мама!..

4

Посланник нашел принцессу и мадам Венри там же — в комнате для развлечений; неторопливая полуденная игра Катарины все еще продолжалась.

— Кажется, Венри, к нам пожаловал твой крот, — усмехнулась она, когда по лестнице вверх дробно застучали частые шаги.

Мадам обернулась и встала, встречая своего подопечного, когда аккуратным торопливым вестником он влетел в просторную светлую комнату.

— Отдышись сначала, — насмешливо улыбнулась она, взъерошив его светлые волосы и медленно подводя к столу.

Невысокий полненький паренек, с цветами Танваров, одного из влиятельных родов Империи, на узком шелковом плаще, точнее — племянник главы семьи, поспешил опуститься на одно колено перед Высокой, и та едва заметно усмехнулась, разглядывая его с ног до головы.

Сегодня, отметила Венри, посланник был очень задумчив и слегка бледен. Она знала, что холодная сердцем и изощренная в обольщении принцесса отчего-то благоволит этому толстенькому безобидному мальчишке, с которым в среднем детстве провела два холодных лета на севере, у самой границы, в фамильном замке Танвар, — когда ей было лишь двадцать два, а ему — шесть.

Связывало их что-нибудь, кроме одностороннего обожания, или нет, она не знала; однако мальчишке, который не входил в свиту принцессы, а по безмолвному приказу ее высочества являлся любовником одной из подопечных мадам, сейчас доверялись весьма важные тайны, а порой и очень щекотливые задания.

Возможно, инфанта ценила развитый ум, широкие знания и безошибочную грамотность юноши, слабые глаза которого украшали толстые насмешливые линзы. Медлительный, нерешительный и робкий, в делах принцессы он всегда был стремителен, порывист, но точен, до странного упорен, и находчив необыкновенно.

Зная это, Венри не удивилась, когда двумя месяцами ранее именно Клари Танвар был назначен на роль неофициального секретаря принцессы, который занимался сбором белых — и не очень — новостей столицы, начиная от принятых только что законов и заканчивая слухами о намечающейся очередной главе в бесконечной игре Высоких брата и сестры.

Коротыш взялся за свою работу мало сказать со старанием — нет, даже с каким-то остервенением, словно голодный пес, неделю поджидающий мясного хозяйского куска.

Он неожиданно стал изобретателен и хитер, совершенно не похож на себя прежнего, проявляя порой удивительные дипломатичность и знание человеческого характера: он разыгрывал и прикидывался дурачком, подслушивал и подглядывал, уговаривал и убеждал, угрожал и заставлял, иногда прибегая и к другим методам давления, — разнообразие и тщательность делали плоды его работы неизменно спелыми и, главное, поспевающими своевременно.

Кроме того, мало кто не знал, во-первых, о дружбе принцессы с отпрыском Танваров, а во-вторых, о мягком характере и воле последнего; это ставило его вне подозрений во многих важных делах, о причастности к которым мальчишку никто и заподозрить не мог, даже когда он до странного часто посещал Беломраморный Дворец.

Принцесса до сих пор с милой улыбкой вспоминала один из первых случаев — с двумя дюжими молодцами, избившими плотника: кто из столичных жителей мог подумать, что это был не кулачный разбой и наглый грабеж, а охранники и сопровождавшие Танвара, в тот день выбившие из ремесленника тайну заказа, поступившего к нему от одного из представителей Двора, — тайну, которую тот упорно не хотел выдавать хлипкому Коротышке?.. Несколько дней после того стражники упорно искали одетых в зеленое преступивших закон, изыскивая, кто бы мог организовать банду в самом центре столицы…

Иногда казалось, что в делах инфанты для Клари Танвара не существовало никаких моральных ограничений и запретов, никакой силы не имел для него Закон. Именно поэтому, насколько знала Венри, принцесса подумывала о том, чтобы расширить список поручений для Клари и снабдить его новыми силами, полномочиями и людьми.

Поначалу эта прихоть принцессы была слегка непонятна для мадам: она, как одна из приближенных ее высочества, из редких, малопонятных намеков сложила семью восемь и решила, что знает о реальной тайной службе, поставляющей инфанте информацию и выполняющей для нее необсуждаемые приказы; у Краэнна, кстати, такой, неизвестной даже главам Совета, службы не было.

Лишь потом Венри поняла, что, подталкивая приказами и финансируя действия Танвара, принцесса ненавязчиво афишировала его деятельность с тем, чтобы не привлекать возможное внимание слишком проницательных чиновников, жрецов и придворных к делам ее реальной опоры во мраке закулисных столичных сражений и игр.

Венри, однако, и знать не знала, насколько службы принцессы разветвлены, какова их численность, организованность, крутость и экипировка…

Теперь же инфанта сидела, освещенная сияющим шлейфом солнечных лучей, улыбаясь в императорском умилении, и смотрела на коленопреклоненного Коротышку.

— Вставай, Клари, — немного спустя сказала она, с непривычно-серьезным выражением обычно смешливого при виде юного Танвара лица. — Вставай и расскажи, с чем ты пожаловал к нам на сей раз. Уж не о самоубийстве ли ты пришел доложить?..

С кратким пыхтением Коротышка встал, не смея отряхивать колена, и, быстро поклонившись, ответил:

— Да, ваше высочество, я пришел к вам с вестью о смерти.

Принцесса внезапно побледнела. Взгляд ее метнулся к окну, но тут же, усмиренный; вернулся назад, обратился к мальчишке, ждущему знака, чтобы продолжить свой доклад.

Венри поняла, что произошло что-то недопустимое, неожиданное, а оттого страшащее и странное.

— Продолжай, — твердым голосом велела принцесса.