Играй и умри - Андрей Буторин Страница 8

Однако бросать начатое, сетуя на неоправданный риск, было не в правилах Сома. Чтобы оценить степень возможного риска, для начала нужно своими глазами увидеть, что происходит. И сталкер, пригнувшись, готовый в любой момент отпрянуть, свернул в боковой туннель.

Первое, что сразу почувствовал Сом, – запах. Скорее неприятный, хотя вонью его сталкер называть бы не стал. Но главное – запах казался совершенно незнакомым, чужим. Его не с чем было сравнить. И это весьма не понравилось Сому. А еще больше ему не пришелся по душе источник этого запаха. Ответвление оказалось коротким, и у дальней стены коридора извивалось нечто, похожее на белую с желтизной гибкую гофрированную трубу полуметрового диаметра длиной примерно под четыре метра. По всей длине «трубу» покрывала короткая белесая щетина, у существа имелось множество коротких суставчатых ножек, а прямо из «головы» выдавались вперед две пары толстых, похожих на щупальца лап с длинными зазубренными клешнями на концах. Одним из этих щупальцев чудище залезло в изорванный проем расположенной в тупике коридора двери и усиленно пыталось что-то оттуда достать. А вернее всего, не «что-то», а «кого-то» – теперь Сому стало понятно, с чем был связан непрекращающийся бессвязный крик, приведший его сюда.

– Чудны дела твои, Зона, – пробормотал сталкер, – тук тебя в так.

Стрелять по уродливой многоножке оттуда, где он сейчас находился, Сом поостерегся – пули могли пробить дверь и задеть того, кто за ней скрывался. Тогда он подбежал к гадине сбоку и со всей силы пнул гофрированную щетинистую тушу. Многоножка тут же выдернула из-за двери лапу, тело ее сократилось и мгновенно, словно тугая пружина, выпрямилось, направив, словно четыре острых копья, клешни на Сома. Не ожидая от твари такой прыти, сталкер едва успел отпрыгнуть в сторону. Хотел заглянуть противнику в глаза, но не нашел таковых на голой, словно колено, морде. Как весьма, впрочем, зубастое колено – распахнутый клыкастый зев он на этой морде обнаружил. Дальнейшего развития событий Сом ожидать не стал и выпустил прямо в ту пасть короткую очередь из автомата. Чудище тонко заверещало, но попыток проткнуть сталкера клешнями не прекратило.

– Ах ты ж вонь подрейтузная! – рассвирепел Сом и принялся поливать тварь, не жалея патронов. И все равно многоножка сдохла далеко не сразу. Обливаясь зеленоватой жижей, струящейся из ран, она долго еще продолжала извиваться и щелкать клешнями.

Убедившись, что гадина больше не представляет опасности, сталкер обратил внимание на искореженную дверь. Та была двустворчатой и очень напоминала дверь обычного пассажирского лифта. Имелась даже кнопка на стене возле нее. Сом нажал на эту кнопку в надежде, что двери откроются, однако ничего не произошло. Тогда сталкер просунул между створками пальцы, поднатужился и развел насколько мог в стороны искореженные створки.

То, что Сом увидел внутри небольшой кабинки, скорее всего и впрямь являющейся лифтом, едва не заставило его отпустить половинки двери. На полу за дверью сидел… сидело карикатурно напоминающее человека пугало. Да, у него имелись руки, ноги и голова. Но конечности, по шесть пальцев на каждой, были неестественно длинными и тонкими, а голова формой походила на поставленную торчком дыню. Лысую дыню – только «ирокез» из белых взъерошенных перьев. Глаза без ресниц и бровей были абсолютно круглыми, с неестественно белой радужкой, которую то и дело задергивала полупрозрачная пленка – совсем как у птиц. Вместо ушей – окруженные невысоким валиком дырки. А посередине этого комично-уродливого лица вместо ожидаемого клюва торчал вполне человеческий нос, разве чуть длиннее среднестатистического, зато всего с одной большой ноздрей по центру. Рот же у пугала Сом заметил не сразу, поскольку губы отсутствовали напрочь, но когда то вдруг «заговорило», ниже носа открылась тонкая темная щель.

– Кудлы-дау… – испуганно прокурлыкало птицеподобное существо.

По этому откровенному испугу, прозвучавшему в непонятной фразе, по взгляду, изумленно уставившемуся на него, сталкер понял, что перед ним все-таки разумное существо. Да и линялая рваная тряпка, обмотавшая бедра, говорила о том же. Но что это за хрень? Что за йодистый калий, солить твою плешь! Или эти вонючки-ученые проводили тут эксперименты и над людьми?..

Птицемен, как стал про себя называть его Сом, имел совершенно белую, хоть и весьма грязную, словно от катания в пыли, покрытую пупырышками кожу и поражал своей худобой. Кожа настолько плотно обтягивала ребра, что их можно было без труда пересчитать. Что сталкер и сделал. Ребер оказалось тридцать, по пятнадцать с каждой стороны грудины. Сколько ребер у человека, Сом не знал [6], но ему показалось, что у птицемена их определенно больше. Грудная клетка, хоть и весьма узкая, была явно длиннее человеческой и выпирала вперед наподобие киля. Сосков на теле не наблюдалось вовсе. Во всяком случае, спереди.

– Кудлы-а-а! – жалобно произнес птицемен.

– Кудлы-кудлы, – не зная, что предпринять, буркнул в ответ Сом.

– Кудлы?! – вжалось в стену пугало с ужасом в глазах, ставших полностью белыми, за исключением точек зрачков.

– Да хрен его знает, кудлы или не кудлы, – признался сталкер. – Ты вообще кто такой-то? Дуешь по инглишу? По дойчу шпрехаешь?.. А-аа!.. Какой там инглиш… – махнул он рукой, видя, что птицемен все сильнее вжимается в стену, а его глаза от страха начали уже вылезать из орбит. – Ты вот что, парень, смотри не обкакайся. А я домой пошел.

«В конце концов, – подумал Сом, – я его спас от этой клешнявой колбасы. А что с ним делать дальше, я все равно не знаю. Не в Зону же тащить, там ему верная смерть, только сбрякает. А вот мне и впрямь пора возвращаться, хоть помру вместе с друзьями, да и дело с хренцом, а то здесь из меня тоже такое вот чучело смастерят».

Однако как только сталкер, ослабив усилие, начал сдвигать створки двери, птицемен протянул к нему длинные руки и взвыл:

– Ай-вай! Ай-вай! У-у-ту-ту-у!

Сделал он это столь жалобно, а во взгляде круглых глаз вспыхнула такая отчаянная тоска, что у Сома екнуло сердце.

– Ну, что ты на меня уставился, как на трусы с пелериной? – вновь развел он створки. – Какой тебе еще ай-вай? Трамвай, что ли? Ту-ту – укатить отсюда хочешь? Так не ходят здесь трамваи, браток. Рельсы кто-то слямзил, солить твою плешь.

– У-у-ту-ту-ууу… – теперь уже тише, но еще более жалобно проныло пугало. Из его правого глаза выкатилась крупная слеза.

Этого сталкер вытерпеть не мог.

– Йодистый калий! Да чего тебе от меня надо-то? – взвился он. – То об стену чуть от страха не размазался, то ревет теперь, как девка брошенная! Тебя что, с собой взять? Не могу, и не проси даже. И давай, вылезай, пока я двери держу.

Сом, не отпуская рук, чуть отодвинулся в сторону, давая возможность птицемену выйти, и мотнул головой: давай, мол, двигай. Похоже, тот понял, что от него хотят, но вопреки ожиданиям сталкера на ноги не поднялся, а пополз к двери, с усилием передвигая по полу руками. Ноги же безвольными плетьми потащились следом.