Ключ власти - Александр Белаш Страница 8

— А всё же, ваше благородие, дело у нас ладится! — с подъёмом сказал Нож, выбираясь из ямины. — Гром поможет — к осени раздавим кратер…

— Стратег-ясновидец выискался… — Вельтер нервно фыркнул. — Завтра же рапортую в батальон — сержант предсказывает скорую победу.

Рыжие Коты, кто это слышал, рассмеялись — нервно, ещё в горячке после схватки, — а Нож с хитрым прищуром улыбнулся:

— Верно говорю вам, гере. Все приметы в нашу пользу.

— Ну-ка, проясни.

— Знать, туго дьяволам приходится, раз без печати их в рейд не отправишь…

Вторая звёздная война в разгаре.

5500 миль к северо-востоку от Гатары.

Вейский берег Великой земли, республика Делинга.

— Деньги ваши будут наши! Девки будут наши! Режь купца! — горланили ряженые пираты, размахивая саблями. В воздух палили из старых, заряжавшихся с дула пистолей, нарочно дымным порохом, чтоб больше было шума и огня.

Их корабли — лёгкие, проворные, с косыми парусами, похожими на плавники акул — входили в порт Сардины быстрым строем-волной, готовясь высадить десант. Пушчонки отрывисто гавкали, выстреливая пышные султаны дыма. С набережной отвечала городская артиллерия — бах! бабах! — над крышами взлетали шутихи. Дамы визжали и аплодировали, из окон бросали серпантин — праздник начался!

Вот застучали друг о друга бутафорские клинки. Раздался боевой клич вейцев «Ячи! Халам ячи!», а их вожак в жёлтом тюрбане вскочил на канатную тумбу:

— Я — Калаван Яр, гроза морей! Сардина под моим мечом! Покоритесь мне, несчастные, или мои удальцы зальют город кровью! Несите выкуп — сто бочек вина, сто быков, сто фунтов золота!

Здесь скучали по набегам. Раньше, до скорострельных картечниц и дирижаблей, жизнь была острее и азартней — нет-нет да нагрянут смуглые гости с Вейского архипелага, мастера ходить под парусом и потрошить чужие сундуки. Была морская полиция, на набережной вешали пиратов под рукоплескания ликующей толпы… Но всё равно, молясь перед сном, пузатый купчина думал: крепки ли ставни, двери? верны ли вооружённые слуги? А ложась спать, проверял, под рукой ли пистоли. Всякое бывает — вдруг среди ночи полыхнёт пожар, а на улице закричат «Халам ячи!»

— Помилуйте наш город, почтенный Калаван Яр! Возьмите выкуп.

— Хорошо, хорошо! И ещё — я буду править в Сардине. Один день. Дайте мне печать и ключ — сейчас я установлю свои порядки.

Потешный правитель знал, что разрешать. С полуденным ударом колокола дозволяется игра на любые ставки. Все сборы и налоги — втрое меньше!

— …объявляю вам вольную волю — дымить пьянящей смолой, вдыхать блаженный дым. Кто курит, тот мне брат! Где судья? где полицмейстер? дать им трубки с лучшим дурманом Вея!

— Слава Калаван Яру! Слава!

— Понесём его на руках в мэрию! Сегодня он наш царь!

Полная свобода — как безумие! Можно плясать, оголив живот, вести себя дерзко, но — прикрыв лицо.

Половину прихожан из церквей Грома как вымело — понеслись наряжаться в легкие платья, в маскарадные личины. Почтенные люди качали головами да плевались — в помин-день! когда надо молиться за души усопших, молодёжь бежит бесноваться! Кого за ухо, кого за ворот — часть родители отловили, и под замок, на ключ. Нечего бесов тешить, отца-мать позорить.

А молодняк, связав простыни в жгут — через окно и в сад, а там — через белокаменный забор. Кровь прадедов-негоциантов — торгашей и разбойников — кипит в жилах как игристое вино, зовёт на подвиги и озорство.

— Айда!

— Куда?

— В баханский храм! там угощают!

Береговой купеческой республике пристало быть терпимой к иным верам, иначе прибыль упадёт. Хотя попы-громовники осуждают, в Сарцине стоят капища вейцев, где среди ароматных курений улыбается спящий лик Бахлы с недремлющим глазом во лбу.

До Вейских островов — тысяча миль морского пути на север. Там не только пираты — там шёлк и жемчуг, пряности, драгоценный лак, белый рис, красное дерево, чёрное дерево, расписной фарфор… Грех пренебречь такими ценными товарами!

Кланяясь, бритоголовые буты — монахи и священники, — раздавали пряный рис с оранжевым маслом. Благословляли иноверцев: «Рай всем прозревшим в ладонях Бахлы, проснувшегося и познавшего, что мир есть сон!» День Калаван Яра — их день, ибо Вей — острова учения о снах и пробуждении.

— Они дадут рясу, юбку и шарф.

— Ой, боюсь!

— Да перестань, я в прошлом году так танцевала.

Лунные улыбки бутов ласково призывали снять с шеи Божье Око — лучистый зрак с четырьмя молниями. Как в мыльне перед купанием. Кто раздевается, тот входит во власть иных богов.

— Тоже глаз, как у вас, — убеждали буты. — Глаз Бахлы благой, он — прозрение.

У их кумира глазница на лбу походила на лениво приоткрывшуюся раковину, откуда выглядывает шар жемчужины — томный, масляный.

Была не была! Платье долой, затянула на бёдрах шнур-опояску, облачилась в легчайшую рясу, голову обернула газовым шарфом. Никто не узнает. Ткань невесома, тело дышит — кажется, на коже не материя, а воздух. Фигура брезжит под одеждой, сквозит розовой тенью. От собственной смелости живот подводит.

— О, смотрите, как девицы вырядились!

— Хе! будто потаскушки…

— Бросьте, пусть веселятся. Калаван Яр — раз в году.

Таких дней надо больше. Торговля оживляется. Портовой смотритель перо сломал записывать, столько судов пришло. Торг идёт скорый и широкий. Как в лучшие времена: «Купец, разгружай — всё продано!»

— Самое время наварить денег на войне, пока шары в другие земли падают. Наше зерно, наше вино везти в империю близко, на путевых расходах выгадаем.

— Ближе к солнцу — ближе к золоту. Благодаренье Грому, над нами не каплет…

Город великий, город славный! Сарцина Богатая — здесь живёт удача, здесь море денег. Всем хватает, от толстосумов-воротил до нищих. Хватает на свой оперный театр, на мостовые из камня, на университет — и на музей Коммерческого общества. Вот где собраны диковины и редкости пяти морей, даже идолы и украшения из-за экватора — Пояса Мира!

Долго купцы Великой земли точили зубы на заморские товары, долго мирились с вейцами-посредниками. Торговля через Пояс вся была в руках баханов, в их кошелях оседал навар за перекупку. Но всё дальше уходили в море корабли; наконец, перевалили жаркий Пояс, измерили лотом глубины у берегов Фаранге. Вейцев под угрозой пушек вынудили согласиться на концессии, постройку факторий, потом — угольных станций для пароходов… Скоро над Веем вырастут причальные башни дирижаблей — вот оно, торжество!

А дьяволов-пришельцев — разгромим! нам не впервой!

Поэтому — гуляй, Сарцина!

Пёстрая толпа на улицах шумела и плясала, играли оркестры в городских парках — а на причалах в порту скрипели тали. Из трюмов всплывали тюки, поднимались бочки, гремели зычные команды, звучал матерный рык грузчиков, стучали паровые движки лебёдок. Буксиры волокли баржи от судов с внешнего рейда. Из рук в руки ходили пачки имперских кредиток, местные златки и ассигнации. Прямо на планшире подписывали чеки, векселя. Заключали сделки, неслись к телеграфу отбивать депеши: «Товар получен, грузим поезд». Мальчишки-рассыльные нынче получали бешеные чаевые.