Преданья старины глубокой - Александр Рудазов Страница 8

- И у меня…

- Ну так за чем дело стало? У меня там в погребе припасы всякие - распоряжайся.

- А чего это я у тебя - заместо холопа, что ли? - недовольно посмотрел на него Иван. - Я, чай, княжий сын, мне стряпать невместно!

- Ну, меня тоже не пальцем делали, - пожал плечами Яромир. - Ты вот про Волха Всеславича слышал?

- Дак кто ж про него не слышал-то!

- Ну так я его сын.

Глаза Ивана стали круглыми, как плошки. Он пару раз открывал рот, так и не решаясь вымолвить ни слова, а потом все-таки благоговейно спросил:

- И… и какой он был?… Волх-то?…

- Да я почем знаю? Я еще дитем был, как он помер. Оборотень был, как я, больше ничего доподлинно не скажу. Только не в одного волка умел перекидываться, а и в сокола, и в тура, и еще в кого хочешь. Даже, говорят, в змея летучего умел. Не слышал?…

Втапоры поучился Волх ко премудростям:

А и первой мудрости учился

Обертываться ясным соколом,

Ко другой-то мудрости учился он Волх

Обертываться серым волком,

Ко третей-то мудрости учился Волх

Обертываться гнедым туром - золотые рога.

- Мы от него это и унаследовали - младший мой братец, вон, в сокола перекидываться умеет, братец старший - туром по лесам бродит… Нас так и прозывают - Гнедой Тур, Серый Волк и Ясный Сокол. У нас еще и сестра была - Белая Лебедь - только она пропала давно… Пожалуй, одни рожаницы [8]знают, где она теперь… да и жива ли еще…

- Ишь как! - подивился Иван. - А сколько тебе лет-то, а?

- Семьдесят семь, - равнодушно ответил волколак.

Иван снова начал глупо моргать. Его собеседник выглядел от силы на сорок.

Яромир снисходительно усмехнулся и объяснил:

- Я ж оборотень, забыл, что ли? Я три человеческих срока прожить могу… если раньше не прибьет никто, конечно. Пытаться многие пытаются…

- А она кто, мамка-то твоя? Самого Волха жена, ишь ты!…

- Да как тебе сказать… - почему-то отвел глаза Яромир. - В другой раз как-нибудь расскажу, ладно? А в погребе ты все-таки пошарь - у меня в пузе кишка за кишкой с дубьем гоняется…

Иван неохотно открыл люк и спустился в прохладную сырую ямину, заполненную брюквой, морковью, репой, свеклой. В самом глубоком и холодном углу стояли крынки с маслом и молоком, лежала нарубленная лосятина.

А в самой избе [9]нашлись снизки лука и сушеных грибов - рыжики, грузди, маслята. Из-под нар Иван вытащил решето с клюквой, туесок лесного дягиля, щавеля, кислицы, кувшин березового сока.

- Угощайся, - широким жестом обвел все это богатство Яромир, баюкая пораненную руку. - Мой дом - твой дом.

Молодой княжич почесал в затылке. Звучало это, конечно, здорово, только вот готовить угощение явно предстояло ему, Ивану. Он шмыгнул носом, подумал, но потом все-таки пересилил лень-матушку и взялся за дело.

Для начала Иван промыл и залил водой грибы. Их он поставил на небольшой огонь - пусть пока размягчатся. Сам же тем временем занялся мясом.

Хорошенько отбив лосятину, княжич нарезал ее на куски, щедро посолил и выложил на предварительно разогретую сковороду. В самом большом горшке смешались лук, морковь, репа, щавель, кислица, клюква, туда же пошло поджаренное мясо, сверху накрытое маслом. Размягченные грибы он мелко порубил, развел отваром и перелил в большую миску. Туда же покрошил свеклу и брюкву, заправил солью и молоком, капнул чуток березового сока.

В общем, в конечном итоге Иван истратил большую часть запасов оборотня. Получилось нечто наподобие свекольника и что-то вроде тушеной лосятины. Стряпал княжич, конечно, так себе, но старался изо всех сил.

- Там холодец в чугунке есть, подай-ка сюда, - приподнялся на локте Яромир.

Холодец оборотень хлебал жадно, перемалывая волчьими зубищами хрящики и костный мозг. Сожрав целый чугунок, он запил его крынкой молока, закусил дягилем, сыто выдохнул и потянул носом на запах тушеной лосятины.

- Куда в тебя лезет-то столько, проглот? - недовольно покосился на него Иван, едва успев спасти свекольник.

- Я б на тебя после трехдневного поста посмотрел… - огрызнулся оборотень, наворачивая лосятину. - Хр-р-р! Хор-рошо! Благодарствую… Молодец, что сварил, у меня сил нету…

- А сырое что - брезгуешь? Что ж ты за волк-то?…

- Сырое мясо мне нельзя, - мрачно ответил Яромир. - После него в человека перекидываться трудно - звериное накатывает, поглотить норовит. Так многие пропали - «вызверились», навсегда волками стали… а то и еще кем похуже. А уж если человечину попробуешь… это все. Конец. Уже не выберешься - если и сумеешь обратно перекинуться, разум все равно так и останется со зверинкой, всю жизнь на людоедство тянуть будет.

Перекусив свекольником, Иван уселся на рундук [10], утер губы рукавом и уставился на Яромира. Тот лениво прожевал последний кусок лосятины, кинул в рот горсточку клюквы, запил березовым соком и приветливо спросил:

- Ну? Что скажешь, Иван?

- Коня у меня нету больше, - почесал в затылке тот. - Сбежал мой Сивка. Как я теперь до брата доеду? На своих двоих до Ратича?

- Тьфу, я-то думал, хорошего что скажешь… - разочарованно фыркнул Яромир.

Оборотень некоторое время задумчиво глядел своему спасителю в глаза, а потом хлопнул себя по колену и решительно заявил:

- Ладно, не кручинься. Помогу я тебе, Иван.

- Это как? - усомнился Иван. - Из сундука мне нового коня достанешь?… Или на своей хребтине потащишь?…

- Ты смотри, какой догадливый… - усмехнулся Яромир.

Княжич недоуменно заморгал, между делом собирая подливку моченым груздем. Скушав пропитавшийся мясным духом грибок, он высморкался в рукав и спросил:

- Правда, что ли?

- Брешу, думаешь? - спокойно посмотрел на него оборотень. - Да ты не переживай, я все равно в город собирался. Соль почти кончилась, ну и еще кой-чего…

- А дотащишь? - продолжал сомневаться Иван, невольно щупая пузо.

Конечно, живота мешком, как у дядьки Самсона, не обнаружилось. Однако пудов [11]этак пять с половиной княжич весил - росту немалого, плечи широченные, силенок в руках вдосталь. Кровь с молоком, настоящий молодой богатырь!

К этакой стати еще бы и ума капельку…