Эльфийская кровь. Книга 3. Пророчество Двух Лун - Владимир Ленский Страница 8

– Она сама бросилась под нож, – сказал Радихена. – Сама.

Адобекк отметил: убийца описывает смерть девушки теми же словами, что и Ренье. Да, именно все так и происходило. Эйле закрыла собой Талиессина, потому что любила его.

– Она очень любила его, – машинально произнес Адобекк.

Радихена спросил – очень просто, как будто разговаривал сейчас с давним, близким другом:

– Она ведь была счастлива?

– Эйле? – Адобекк сам не заметил, как ответил в том же тоне. – Я не слишком хорошо ее знал. Думаю, да. Она была счастлива.

Радихена закрыл глаза, перевел дыхание. Теперь он выглядел совершенно спокойным.

Адобекк встал, крикнул стражу.

– Отвяжите этого человека и уведите его в прежнюю камеру, распорядился он. Оставьте ему еды и питья, дайте одеяло. Заприте и не открывайте дверь ни под каким предлогом – никому, кроме меня.

И Радихену увели.

Только тогда человек, закутанный в плащ, выбрался из тени. Адобекк тотчас встал, уступая кресло.

Ее величество правящая королева опустилась на сиденье, устало склонила голову к плечу. Адобекк подошел к ней вплотную, осторожно привлек к себе, наклонился, поцеловал волосы. Он ощущал ее дыхание на своих руках, и от этого мурашки врассыпную бежали по его коже.

– Благодарю вас за этот допрос. Я не смогла бы разговаривать с ним, – прошептала она.

– Вам и не нужно, ваше величество, – отозвался Адобекк. – Я сожалею о том, что вы вообще увидели этого человека.

Она молчала, покусывала губу. Сейчас королева выглядела совсем юной, почти девочкой. Адобекк никогда не уставал любоваться ее переменчивой наружностью. Он не помнил такого дня, чтобы королева выглядела так же, как накануне. Порой перед людьми представала грозная эльфийская владычица, наследница Эльсион Лакар: высокая, смуглая, с ярко очерченными золотыми розами на почти черных щеках. В другой день она являлась мягкой, ласковой, едва ли не розовой. Она бывала задумчивой, трогательной, случалось ей показываться Адобекку встревоженной, постаревшей – в такие дни отчетливо сказывалось преобладание человеческой крови.

Сегодня она выглядела незаслуженно обиженным ребенком: очень бледная, с темными глазами и большим безвольным ртом. Адобекку хотелось взять в ладони милое лицо, поцеловать в лоб, обещать прогулку до кондитерской и знакомство с чудной лошадкой.

– Он так просто говорил об этом, – сказала королева. – «Вейенто хотел, чтобы я убил Талиессина». – Она покачала головой. – Это убийственно. Эта простота – убийственна.

– Пока еще нет, – отозвался Адобекк. – Простите за то, что вынудил вас присутствовать… Но вам следовало посмотреть на него лично. Не слушать мои пересказы, не доверяться моему мнению, а составить собственное.

– Да, – сказала она, выпрямляясь и отстраняя его от себя. – Вы были правы, мой дорогой друг. Мне действительно стоило увидеть все своими глазами, иначе я могла бы принять неверное решение… Однако скажите: что это он говорил о том, что вы сломали его жизнь?

Адобекк заложил руки за спину, стиснул пальцы так, что они хрустнули.

– Вынужден сознаться: когда-то этот человек принадлежал мне.

– Вам?

– Помилуйте, любовь моя! – вскричал Адобекк. – Мне принадлежат сотни крестьян, а я знаю в лицо и по имени хорошо если десяток. Прочие живут где-то там, на лоне окультуренной природы, как им хочется, и я ни во что не вмешиваюсь, покуда они исправно выплачивают подати.

– Исправно? – Королева чуть улыбнулась: она была, кажется, рада тому, что разговор хотя бы на время отошел от судьбы пленника.

– Ну, не вполне исправно, – чуть поморщился Адобекк. – В этом отношении я довольно беспечен. Пока воровство и недоимки не выходят за рамки обычного холопского лукавства, я даже никаких мер не принимаю.

Она улыбнулась, погладила его по плечу.

– Я знаю.

– А этого парня вообще продал не я, а их деревенский староста. Я только утвердил список. Мне было абсолютно безразлично. Я намеревался продать десять человек на север, потому что срочно потребовались деньги. Получив распоряжение, староста выполнил его, вот и все. Обычно для такой цели отбирают либо бесполезных членов общества, либо холостяков, которые не знают, куда приложить лишние силы. Откуда я знал, что этот Радихена влюблен и страдает? Мне вообще практически ничего не известно о способности мужланов на страстную любовь. Я всегда полагал, что эта болезнь поражает лишь аристократов – нечто вроде подагры.

Королева покусала губу.

– Не оправдывайтесь, милый. Нам достаточно знать, что мой дорогой брат герцог нашел озлобленного человека, обласкал его и превратил в свое орудие.

– У вашего величества уже есть предположения касательно его будущей судьбы? – осведомился Адобекк не без осторожности.

– Возможно… Но сперва я хотела бы выслушать ваши соображения.

– Оставьте его в живых, – быстро ответил Адобекк. – Не нужно, чтобы о покушении узнали.

– Его ведь можно убить и тайно, в тюрьме, – сказала королева почти сладострастно.

Тонкий контур розы, бледно-золотой, проступил на ее смуглой щеке, она провела кончиком языка по губе.

Адобекк задохнулся от неожиданности. В таком обличье развращенной девочки-подростка – он не видел свою королеву, пожалуй, никогда.

– Вы намерены подослать к нему в камеру убийцу, ваше величество? – спросил Адобекк.

Она откинулась в кресле. Из-под длинного одеяния показалась босая ступня. Пальцы смуглой ножки зашевелились. А потом все исчезло: и сладенькая улыбка, и босая ножка, и тонкая розочка. Складки капюшона легли вокруг лица так неподвижно и рельефно, словно принадлежали статуе из темных пород камня.

– Нет, холодно сказала королева. – Вы правы. Он может еще пригодиться, этот ваш Радихена. – Ее ноздри чуть дрогнули.

– В таком случае как мы поступим?

– Если отправить его назад, к Вейенто, герцог попросту убьет его, – произнесла королева. – Радихена не справился с поручением, он попал к нам в руки, и герцог ни мгновения не будет сомневаться в том, что его человек, оказавшись в тюрьме, рассказал обо всем.

– Естественно, – вздохнул Адобекк.

– Выпустить его на волю? – продолжала она. – Однако он может быть опасен.

– Нет. – Адобекк покачал головой. – Опасен – вряд ли, а вот бесполезен – это точно. Я бы предпочел держать его под рукой.

– Полагаете, он не повторит попытку? – тихо спросила королева.

– Теперь убийство принца лишилось для него всякой ценности и смысла, – ответил Адобекк. – Мы ведь слышали его рассказ. У него была единственная цель – эта девушка, Эйле. Сейчас, когда она мертва, ему безразлично, где и как жить. Я даже думаю, что он не слишком боится смерти.