Смерть императора - Александр Старшинов Страница 8

Однако самому Приску вернуться на виллу Филона не удалось. Едва вышел он из дома Амаста, как нос к носу столкнулся с Децимом.

– Слава богам… насилу тебя отыскал, трибун… – выпалил легионер. Вид у него был явно запыхавшийся. – Центурион фрументариев Афраний Декстр передает тебе, чтобы срочно-срочно скакал на виллу Александра.

– Скакал? На чем? На тебе? Я сегодня коня не брал.

– Да вон присланы! – махнул рукой легионер. – И с ними провожатые. Срочно!

Провожатых было четверо. Кони рослые, ребята крепкие – из центурии фрументариев, не иначе. У них у всех лица особые. Как будто они в любой момент тебя каленым железом готовы прижечь. Но почему-то пока не прижигают и этим фактом раздосадованы.

– Я сам же про эту виллу и прознал, – кажется, в этот миг трибун пожалел о своей настойчивости. – Далеко хоть ехать?

– Да не меньше часа – так сказали.

Приск ожесточенно мотнул головой – после заката таскаться по окрестностям было более чем небезопасно – даже с охраной. Но не это его разозлило. Он не девица, чтоб бояться. А вот передохнуть опять не придется – это и вызвало досаду.

Пока ехали по улицам Антиохии к воротам, Приск в очередной раз отметил, как быстро город возрождается. Где-то под сводом полуразрушенного дома теплился масляный светильник. Прямо на мостовой выставлен был стол, разложены хлеб, сыр, стояли бокалы с вином. Люди сидела на досках, положенных на обломки колонны. Тут же висела плетеная люлька на каком-то крюке, что вбит был в обломок стены. В другом месте, разведя огонь в сложенном из булыжников и обломков гранитной колонны очаге, старик готовил кашу в медном котле. Двое мальчишек сидели рядом с очагом на корточках, ожидая, когда подоспеет нехитрый обед. Торговец, перекинув через плечо бурдюки с вином, шагал от дома к дому, громко выкрикивая:

– Хиосское, наилучшее хиосское!

– Эй, парень, дай-ка попробовать! – потребовал Приск. – Если вино хорошее, куплю весь бурдюк.

– Вино отличное! – заверил торговец. Рожа у него была хитрая – глаза – щелочки, одного уха не хватало. Такой и мочу может продать, не моргнув.

Протянул конному с некоторой опаской – схватит вояка бурдюк, да и умчится. Но трибун сделал большой глоток, одобрительно кивнул и спросил:

– Сколько…

– Десять денариев… – набрался наглости парень.

– Сколько? – пророкотала отдаленным громом угроза в голосе.

– Пять… – сбавил цену пройдоха.

– Два… и то потому, что вино отличное, – сказал Приск.

– Только ради твоей славы, трибун, – вздохнул торговец. – Твоей и Рима, – льстиво добавил, ловя монету.

Приск не видел, как парень, воровато оглянувшись, шмыгнул в щель между развалинами. Здесь был лаз в подвал под разрушенным домом. Внизу рядами стояли огромные амфоры, ничуть не пострадавшие во время землетрясения (разве что две или три раскололись, и теперь в подвале пахло хиосским – по запаху парень и нашел чужое сокровище).

Первым делом торговец спрятал полученные деньги под камнем, потом сцедил из амфоры вино в два бурдюка, плотно заткнул их пробками и выбрался назад – в полумрак ночных улиц. Если дело так пойдет и дальше, к лету он сделается богачом. Парень уже прикидывал, где можно будет купить дом – пока небольшой, без собственных бань, но непременно с перистилем…

Но не сбудутся его надежды. Меж развалин притаились двое, закутанные в серые плащи. Следили за тем, как удаляется, напевая под нос песенку, торговец… Вход в подвал они уже заметили.

* * *

Вилла Александра занимала огромную террасу на склоне горы Силпий. Облицованная белым мрамором, она матово светилась в лунном свете. Черные кипарисы в два ряда выстроились вдоль дороги, конвоируя путников к воротам.

Здесь Приска и его спутников ожидали караульные.

Сопровождавший трибуна фрументарий назвал пароль, и их беспрепятственно пропустили внутрь.

«Как в военном лагере», – отметил про себя хорошую организацию охраны Приск.

Афраний расположился в таблинии хозяина – в удобной плетеной кафедре [16]. Напротив него стоял высокий дородный мужчина лет сорока с мясистым носом и короткой курчавой бородой – несомненно, Александр. Приск сразу узнал его – на фреске художник очень точно передал облик хозяина дома. По обеим сторонам от хозяина застыли двое фрументариев. Морды у них были самые зверские. Те, что сопровождали трибуна, просто зайчики по сравнению с этими. И где Афраний Декстр их только отыскал? Приск сразу вспомнил старого своего товарища Молчуна, который тоже одно время служил под началом Декстра. Нет, в Молчуне не было и десятой доли звериности этой парочки палачей.

Сейчас хозяин дома выглядел помятым – в прямом смысле слова – то ли оказал сопротивление фрументариям, то ли те дали волю кулакам по приказу своего центуриона.

– А, наконец-то! – со смехом воскликнул Афраний, когда трибун вошел. – Ты молодец, Приск. Выследил бунтовщика за один день! Ну и прыть…

– Где женщина? – спросил Приск.

– Береника в малом триклинии – я велел собрать там всех, кроме свободных мужчин, – отозвался Афраний. – А она красавица – я таких никогда прежде не видел, изумруд среди крашеного хрусталя.

– Я имею в виду Флавию, – уточнил Приск, понизив голос, – ему не хотелось, чтобы Александр узнал, кому обязан «счастьем» видеть всех этих людей на своей вилле.

– А, та замарашка? Я отослал ее в лупанарий…

– Что?

– Шутка… шутка… а ты и поверил? Я отправил ее на виллу к Филону – чтоб ее помыли там и накормили. Замарашка нам очень помогла. – Афраний повернулся к хозяину и повысил голос: – А этот дурак, вообрази, увидев, что вилла окружена моими людьми, решил вместе с женушкой пробиваться с боем. Пришлось скрутить его да надавать тумаков. Они, судя по всему, собирались утром дать деру – но мой визит смешал их планы.