Кембрийский период - Владимир Коваленко Страница 8

Сначала по глазам ударил свет. Как внезапно включенная среди ночи люстра. Клирик прикрыл лицо широким рукавом, проморгался как следует. И только когда различил на ткани жилки ниток, осмелился осмотреться. Сначала — взгляд под ноги. Сероватая пыль, сверху схваченная мокрой коркой, о которую разбивались в недолговечную радужную пыль мелкие капли. Дождь! Несколько полуживых травинок. Обочина грунтовой дороги. В ногах — пузатый мешок, тяжелый даже на вид. В нем, очевидно, все ролевое барахло. О котором он так и не успел толком поговорить с Сущностью. Налюбовавшись мешком, поднял взгляд. Картинка перед глазами побежала очень быстро. Словно на глаза намертво нацепили бинокль. Лес по одной стороне дороге, кочковатое поле — по другой. Словно рисованные пастельными тонами. Зато на каждом листке видны жилки, и каждый из них пляшет собственную пляску под каплями дождя. С веток падают жуки, пауки, муравьи… Гусеницы. Некоторые из них вырастут в бабочек. А выше, на почти белом небе, между свинцом жидких облаков, выступили жгуче-серебряные точки звезд. Не меркнущие даже рядом с огромным шаром Солнца. Слепящим даже через тонкое облако.

Другая планета? Другие глаза! Которые видят только прямо перед собой — зато далеко и подробно. Можно блох подковывать. Уши заполнил ровный шум. Капли дождя, голоса и движение сотен тысяч прежде невидимых и неслышных существ слились в ровный фон. Белый шум. И с ним тоже жить придется. Зато в гостинице сразу можно будет сказать — с клопами предлагаемая постель, или нет…

Клирик наклонился к мешку, попытался поднять — и не сумел. Ну да, волшебных сумочек, съедающих вес вещей, в реальность не завезли. А жаль. Оставалось бросить часть вещей. Хотя от них, возможно, зависит жизнь. Впрочем, зачем выбрасывать то, что можно спрятать? И мешок волоком поехал в лес. Извозюкался, конечно, в прелой прошлогодней листве. Впрочем, тяжесть груза оказалась не главной проблемой. Через каждые пару шагов Клирик натыкался на дерево. А каждый первый — наступал на подол рясы. Кольчуга давила на плечи. Булава отягощала пояс. И довольно скоро пришлось остановиться. Перевести дух.

Клирик оглянулся. Как будто вокруг — никого. Попытался запомнить ориентиры места. И понял, что помнит каждую царапинку на коре каждого дерева, которые пересчитал по дороге, длину и направление каждого шага. Хмыкнул. И заглянул в неподъемный мешок. Обнаружив сверху ровно то, что и ожидал — мешок поменьше. С золотом. Всем, которое не потратил на экипировку. Цифру не помнил — да и принимали золото в темные века обычно на вес. А на вес там было килограммов сорок. Таскать такое с собой — в любую эпоху небезопасно. Отсчитав себе десяток золотых на первое время — и то состояние по местным меркам — Клирик зарыл и тщательно замаскировал остальное. Подумал — и отрыл вторую захоронку. Для булавы, оказавшейся слишком тяжелой, и кольчуги, тоже весомой, неприятно звякающей на каждом шаге — и совсем не соответствующей новой роли. Кто знает, как отреагировали бы местные жители на вооруженную сиду? Ряса — и то вариант нестандартный…

Пусть, если хотят, опровергают. Вспомнился анекдот: сумрачный воитель на першероне, черноволос, бородат, в плечах — сажень, в лапищах — булава, носит исключительно тяжелый максимилиановский доспех, уверяет всех, что он — типичнейший эльф, а на недоумения спокойно басит: "А где вы других видели?"

А потом снова — дорога, полегчавший — но по-прежнему весьма нелегкий мешок. Необходимость постоянно смотреть под ноги, потому как приподнимать подол на ровном месте нельзя. Или просто неприлично, или вообще откровенное совращение. Прохожие, отворачивающиеся или здоровающиеся. Храбрый парень, решившийся подвезти. Видимо, любопытство перевесило. Ноги гудели, и захотелось рискнуть. Вообще, остался б Клирик мужиком, давно бы ехал. У рясы, в конце концов, имелся капюшон, под которым ушей не видно, а реакцию местных жителей на гуляющую по краю дороги лунную эльфийку он уже определил. Цвет лица и странные черты здесь никого бы не удивили — Уэльс родина многих святых, паломников много. А проезд отработал бы или заплатил — но не золотым, конечно, а чем-нибудь из не самых нужных вещей. Меди и серебра Сущность не выдала, заявив, что раз написано — золотые, так пусть и будут золотые. Одинокой девушке и в родное время лезть в авто к незнакомцу не стоило. Тут же вообще средневековье… А до близкого, по уверению Сущности, города хотелось добраться засветло. Да и возница смотрелся совсем не подозрительно. Типичный фермерский сынок. Спокойный, не склонный нарушать обычаи, которые здесь важнее законов. Что означало очень мало — если сиду местные жители воспринимают, как чужачку. Но глядел не сально, а с интересом. И рассказывал то, что могло пригодиться. Должна сида хоть что-то знать о своей родне? А заодно выбрать имя.

Кельтская мифология оказалась занятной и совсем не похожей на греко-римскую. Местные боги-сиды были до изумления похожи на людей. Не «антропоморфны», а человечны. И не только в хорошем значении этого слова. Они страдали от голода и жажды, болели, старели и умирали. Они пасли скот и растили хлеб, тачали сапоги и обжигали горшки, и серебряная марка бывала для бога на мели огромным состоянием. Они проиграли войну людям — и переселились под землю. Они охотно становились христианами — и святыми. Лир, Бран, Бригита, Бранвен — британские боги просто в очередь за канонизацией стояли. Некоторые, наоборот, закоренели и гадили новой вере — а в первую очередь старым соперникам, изо всех последних сил. Морской бог Манавидан фаб Лир ухитрился оказаться посередине. Божеством он был скорее добрым, и свой остров-королевство содержал в порядке. Но при этом наставил рога стольким валлийцам, что ему отказали в крещении. "Увы мне!" — воскликнул бог, и переселился в Шотландию, обитателям которой, видимо, насолил меньше.

Имя, с которым придется жить как минимум, несколько месяцев, выбирать среди подобных святых Клирик поостерегся. И, когда среди сказочных героинь всплыло второстепенное — как показалось — божество, заведующее яблоневыми садами, прикинул имя на благозвучность — и мысленно записал за собой.

Немайн.

Родовое имя — изобретать не рискнул, решив пока ограничиться прозвищем. Услышав эпитет «Шайло», "Верная Богу" — отложил для себя. Вполне годилось. Поскольку класс Клирик менять не собирался. А коли твоя профессия — священник, точнее, аббатиса без монастыря — так и прозвище самое подходящее. Дальше легенда достраивалась сама собой. Немайн Шайло, сида, новообращенная и ревностная христианка, путешествует с целью распространения веры, заодно присматривает место для нового монастыря. Для начала этого должно было хватить умения. Помимо способности двигать длинными ушами, имеется язык без костей, годный молоть чепуху на валлийском, разговорной и классической латыни, ирландском, саксонском, пиктском, древне- и среднегреческом, старонорвежском, арабском, корнском, готском, аварском, древнееврейском. И русском — оставленным в качестве мертвого языка. Знание полудюжины алфавитов. Никуда не делся и политех, специальность "гидротехническое строительство". Судя по стенам цитадели, пусть и одетым в каменные одежды, но все-таки земляным — вполне востребованная. Владение оружием… Классическое священское — булава. Ее, правда, надо еще поднять. Может, просто сделать нечто вроде трости с железным набалдашником? Оружие, выглядящее мирной вещью, вдвойне смертоносно.