Катись, демон! или Заветное желание - Елена Амеличева Страница 8

Глава 5 Первый завтрак

Изи

Уф, кажется, успела! Я подъехала к небольшому кирпичному дому в два этажа, где жил Вилли с дедом. Из трубы над кухней вился тонкий сизый дымок. Значит, огромную печь только растопили, она еще не раздухарилась на полную, не начала пыхать белыми толстыми клубами дыма.

Я торопливо сняла лезвия с ботинок и, на ходу надевая на них деревянную защиту, поднялась на крыльцо. Колотушка в виде раскрашенного резного шарика заставила меня улыбнуться – это Вилли вырезал в подарок Уильяму на юбилей фабрики елочных игрушек. Я сжала ее, поглубже вдохнула и постучала в дверь, которая тут же распахнулась, будто меня уже ждали за ней.

- Проходи, ласточка, доброе утро! – тетушка Пенни сходу прижала меня к своей пышной груди и засуетилась, помогая раздеться и надеть тапочки с розовыми бамбошками.

Она приходила «к этим двум холостякам, которые одни померли бы с голоду рядом с полной кастрюлей супа» пару три раза в неделю, готовила, прибирала, мыла. Я хорошо знала эту добрую, похожую на яркий новогодний шарик вечно румяную женщину.

- Какая ты красивая! – тетушка всплеснула руками, оглядев меня. – Игрушечка просто!

- Я пораньше пришла, помочь вам приготовить, - улыбнулась ей. – Пустите на кухню?

Обычно Пенни гнала меня оттуда едва ли не метлой, приговоривая, что гостям место в гостиной.

- Это ты правильно придумала, - она одобрительно кивнула. – Только переоденься пока – возьми в моей комнатке старое платье. А потом обратно свое наденешь, чтобы мальчики полюбовались.

- Хорошо, - я прошла в комнату, где иногда оставалась ночевать Пенни.

Достала из скрипнувшего старого шкафа платье, переоделась под строгим взглядом канарейки в клетке, и отправилась на кухню.

- Что ты так смотришь? – донесся до слуха раздраженный женский голос, и я притормозила в коридоре. – Не правду сказала, что ли? Все так и есть, этот приют все деньги высосал из Уильяма, мыслимое ли дело, более четырехсот детей содержать! А у самого фабрика на соплях держится! В городе уж поговаривают, что даже на премию в этом году денег не наскребут!

- Нина, успокойся! – второй голос одернул ее. – Приют – это святое для Уильяма, ты же знаешь!

- И чего? Он по миру из-за него пойдет! И внука за собой потянет! Хотя он весь в деда – в невесты себе сироту приглядел! Лучше бы девушку с солидным приданым ему сосватали, я предлагала же! Нет, ему эту Изи подавай, упрямому! Нормальных девушек будто нет, надо эту собачонку с улицы подобрать, у которой и родители-то неизвестно кто!

- Тише, Нина! Она сейчас придет!

Я с трудом сглотнула вставший в горле ком. Вот, значит, как. Я к нормальным девушкам, выходит, не отношусь. Ни приданого у меня, ни происхождения. Я дворовая собачонка, стало быть.

Глаза наполнились горячими слезами унижения и обиды. Первым делом хотелось развернуться и уйти. Но… Тетки Вилли еще не вся его семья. Есть Пенни, добрейшей души женщина. Уильям, самый лучший на свете человек. И сам Вилли – заботливый, справедливый, работящий.

Вот еще! Не позволю злым теткам испортить мне настроение! Пусть пустыню подметают, метелки вредные!

Вытерев слезинки, скатившиеся по щекам, натянула на лицо улыбку и вошла на кухню.

- Изи! – Пенни взяла меня за руку и на душе стало полегче.

- Всем доброе утро! – улыбнулась и пробежалась взглядом по женщинам, которые теснились на небольшой кухоньке.

Нескольких я знала, а двух нет.

- Познакомься, Изи, это Нина, - Пенни подвела меня к высоченной жерди с недовольным лицом.

Подавив желание сказать «гав-гав», я склонила голову:

- Рада, познакомиться, госпожа Нина.

- Изи! – та скривила узкие губы. – Что за имя такое?

Самое то для безродной дворняжки, разве не так?

- Полностью – Изабелла, - пояснила Пенни. – Но все свои зовут ее Изи.

- Ах да, и забыла, что вас, сиротских, в половине случаев в честь той графини полоумной называют! – жердь фыркнула раздраженно.

- Почему полоумной, позвольте полюбопытствовать? – я с трудом удержалась от желания запулить в нее яйцами, лежащими на столике.

- Ухнула все состояние на приют, люди в своем уме такого не делают.

- Не думала, что желание сделать доброе дело, за которое тебя будут славить и спустя сотни лет, является признаком слабоумия.

- Умничать вздумала? – глаза Нины опасно блеснули. – Лучше надевай фартук и начинай работать, тебе еще надо убедить нас, что ты подходишь в жены молодому человеку из такой достойной семьи, как наша! – она швырнула в меня скомканный фартук.