Женщина моря - Вера Лейман Страница 8

Вдруг на горизонте глаза различили крошечную точку, медленно приближающуюся к берегу. Сона напрягла зрение, с удивлением обнаружив, что это человек. «Это дикий пляж, здесь нельзя плавать. Как его сюда занесло?» – подумала она и, интуитивно почуяв неладное, поспешила вниз. Сбросила кроссовки и, придерживая подол длинной юбки, с опаской подошла к кромке воды. Загадочный пловец медленно, но верно приближался, однако размашистые гребки с каждым движением становились все более медленными и вялыми. Приложив ладонь к глазам, чтобы закрыться от жгучего солнца, Сона осмотрелась в поисках вышки спасателей, но пляж был пустынен на сотни метров в обе стороны. Девушка в волнении впилась пальцами ног в жесткие крупинки вулканического песка, не сводя глаз с пловца. Если что, то Сона знала… Она не сможет ничем помочь.

Но, к ее облегчению, через несколько минут маленькая фигурка достигла мели и, тяжело разрезая ногами набегавшие волны, вышла на берег. По черному гидрокостюму и утяжелителям на поясе Сона сразу же узнала в незнакомке одну из ныряльщиц хэнё.

– Бабушка, с вами все в порядке? – подбежав к шумно отдувавшейся старушке, Сона пыталась заглянуть в ее мокрое лицо и определить, нужна ли ей медицинская помощь. Женщина тяжело опустилась на песок и стянула с головы капюшон, выпуская наружу седые короткие кудряшки.

– Айгу… Все нормально, деточка… – пыхтя, ответила она и с трудом отстегнула пояс. По неловким движениям было видно, как она измотана.

– Почему вы одна? Где остальные? – Ныряльщицы обычно выходили на охоту группами, и Сона огляделась в поисках других хэнё. Однако больше никого не увидела и вновь с беспокойством посмотрела на пожилую женщину.

– Течением унесло… Да еще и весь улов там остался! Ай-ай-ай, все этот проклятый осьминог… Внучка приехала на каникулы из Сеула, захотела суп из осьминога, ну я и… А он, зараза, вертлявый, вот пока я за ним, меня и унесло далеко от лодки… Как же так… как же так, – сокрушалась старушка, с досадой качая головой.

«Осьминога можно купить на любом рынке Чеджу, незачем было гонять бабку в море», – сердито подумала Сона, слушая причитания старушки. На вид она казалась даже старше ее бабули: совсем седая, лицо сплошь испещрено мелкими морщинами. Но держалась, как ни странно, бодрее и выглядела крепче.

– Вы далеко живете? Вам нужно переодеться. Мой дом вон там, на холме, давайте поднимемся, и я найду вам что-нибудь из бабушкиной одежды, – предложила Сона, протягивая руку, чтобы помочь ей подняться.

– Ты внучка Миндже? – прищурилась хэнё, и Сона на секунду растерялась: она не привыкла, чтобы кто-то звал ее бабушку по имени.

– Да, я Ли Сона, – поклонилась девушка, не понимая, почему старушка так пристально ее разглядывает.

– Приехала, значит, – утвердительно кивнула старушка. Опираясь худыми руками на песок, она тяжело поднялась на ноги, оказавшись лицом к лицу с Сона. – Миндже две недели, не умолкая, говорила о том, что внучка должна приехать. Все никак дождаться тебя не могла.

Она тепло улыбнулась и грубовато похлопала удивленную девушку по плечу.

– Бабушка меня… ждала? – тихо переспросила Сона, думая, что неправильно что-то поняла.

– А как же! Только об этом и говорила. Ну, пойдем, что ли? Миндже сегодня не выходила в море, значит, дома, должно быть? – Она махнула рукой, приглашая Сона подняться вместе с ней.

Сона кивнула. Старушка, прихрамывая, поднялась на дорогу, волоча за собой утяжелители. Обернувшись на отставшую девушку, остановилась и серьезно сказала:

– Миндже всегда такой была. Твоя мать от нее ни разу доброго слова не слышала, но ты бы видела, как она кидалась на ее защиту! Один раз чуть за волосы не оттаскала учительницу математики, которая сделала ее дочери замечание из-за красной помады. Юми была такой красавицей! Все ее красоте завидовали, даже учителя. Миндже только кажется равнодушной, но она все готова была отдать за дочь и за тебя.

Сона слушала, опустив глаза и совсем забыв о том, что нужно помочь донести черный пояс с металлическими грузами. Ей казалось, будто старушка говорит вовсе не о ее бабушке, но где-то в глубине души загорелся маленький, теплый огонек и уверенность, что бабуля все же любит ее. Просто не умеет это показать.

– Ты бы знала, как Миндже радовалась рождению дочери и внучки! – продолжала старушка, медленно поднимаясь в гору. – Для нас, хэнё, нет ничего радостнее рождения девочки. Мы все надеемся, что дочь займется нашим ремеслом и продолжит традиции. Но последняя молодая хэнё умерла почти тридцать лет назад, и с тех пор у нас не появилось ни одной ученицы. Молодые девушки нынче хотят сделать карьеру и уезжают в Сеул. Как ты и моя внучка.

Голос старушки погрустнел, и Сона, вопреки здравому смыслу, почему-то почувствовала укол вины. Она мало что знала о хэнё: почему в свое время эти женщины решились стать ныряльщицами, что это для них значило и насколько они любили свое дело.

– Бабушка, почему вы решили стать хэнё? – спросила Сона, уже видя вдалеке голубые решетки своего забора.

Ныряльщица повернулась к ней с искренним удивлением в глазах, будто Сона спросила какую-то несусветную глупость.

– Так жили моя мать и моя бабушка. У нас не было других средств к существованию, и стать хэнё было так же естественно, как есть, пить и спать. Мы просто не умели по-другому.

– А потом? Времена давно изменились, эта профессия сейчас не нужна, – осторожно возразила Сона, глядя на сморщенный профиль своей неожиданной собеседницы.

– Как это не нужна? Кто же тогда будет хранить наши традиции, если не мы сами? – искренне изумилась старушка. – Мы должны этим заниматься, пока не сможем передать свой опыт другим, тем, кто продолжит наше дело после нас. Сейчас все перемешивается: мы перенимаем привычки запада, они наши, но если не хранить то, что есть только у нас, то вскоре от нас самих ничего не останется. Мы – корейцы и должны гордиться этим!

Сона задумалась. Они родились в разное время, и у них были совершенно разные убеждения, но, если подумать, старая хэнё была права. Сона тоже не хотела, чтобы их нация утратила свою индивидуальность.

– Почему ты не хочешь стать хэнё? – вдруг спросила старушка.

– Это слишком тяжело, и… я боюсь воды, – призналась Сона. Да она никогда и не воспринимала всерьез эту профессию, в глубине души всегда считая, что ее бабушка занимается глупостями вместо того, чтобы получить образование и найти себе более достойное занятие.

– У всех есть страх моря. Оно слишком непокорное, и его нужно уважать, иначе оно поглотит тебя. Но от этого страха можно избавиться, если…

– Эй, Гона, ты чего тут забыла? – послышался недовольный голос бабули из-за ворот.

– Старая ворчунья, вечно тебе все не так, – беззлобно ответила хэнё и вошла во двор. – Вот, встретила твою внучку, она пригласила меня в дом.

– Течением унесло? – окинув взглядом подругу, полуутвердительно спросила бабушка.

– Да… осьминог, зараза такая…