Лекарство - Ксения Гранд Страница 8

Семейное фото, одно из немногих, на котором мы вместе. Не знаю, почему их так мало, может, из-за неприязни мамы к фотографированию или из-за того, что папа редко бывал дома. Командировки – неотъемлемая часть работы журналиста. Он часто был в отъездах, брал интервью, собирал факты, писал статьи, смотрел мир. Работа была для него такой же важной частью жизни, как и семья, тогда как для мамы имели значение только мы с Эми. Как трогательно и грустно смотреть на это фото. Трогательно потому, что на нем мы вместе, как настоящая семья. Грустно потому, что в тот день папа в кои-то веки решил отменить поездку и побыть с нами. День, когда к нам в дом ворвались грабители, перерезали горло маме и уволокли папу в неизвестном направлении (нас с Эми мама успела спрятать на чердаке). Именно в тот единственный день. Лучше бы он уехал.

Зачем хранить вещи у черта на куличках, да еще и посреди леса, спросите вы? Не знаю, наверное, чтоб сделать эти вещи особенными. Покрываясь пылью в ящике стола, вряд ли это фото было бы ценнее спичечного коробка. Именно место делает вещь особенной, не сам предмет. Ныряю рукой в дыру, охапкой выгребаю содержимое. Изначально в мои планы не входило сюда приходить. Я даже не подозревала, что место аварии так близко к руинам. В планах был поиск машины и дяди, но пробегая сквозь рощу, двигаемые инстинктом самосохранения, ноги привели меня сюда. Это похоже на инстинкт паникера. В горящем доме первым делом хватаешься спасать самое дорогое и только потом себя. К счастью, в лесу пожара нет, а в моем тайнике кроме фотографий, маминого обручального кольца и пустого папиного портсигара, спрятан карманный нож. На всякий случай. Засовываю вещи в рюкзак и уже собираюсь бежать к автобусной остановке, когда шорох снега рушит мои планы.

– Какого черта ты здесь делаешь?

Дориан вырастает за спиной, словно из воздуха. Откуда он взялся? Я даже не слышала, как он подошел.

– Могу задать тебе тот же вопрос.

И правда. Поляна находится в самом сердце старого леса и в десяти километрах от Фрейзера. За все годы я не видела здесь никого. Тогда как об этом месте узнал парень, недавно переехавший в город? Он осматривает меня с ног до головы и уходит. Сама вежливость и очарование.

– Ты что, так и уйдешь?

Ноль реакции.

– Эй! – бегу за ним следом. – Ты не можешь так уйти. Нельзя просто появиться посреди леса и исчезнуть!

– Можно. Смотри, как это делается.

– Ты так и не ответишь?

– Это я задал вопрос. Не ты.

– Хорошо, что ты здесь делаешь?

Он оборачивается так резко, что я чуть не налетаю на него.

– Сначала ты.

– Ладно, я кое-что здесь спрятала и пришла это забрать.

Его глаза скользнули к колоннам. Если он следил, значит видел, зачем я пришла. Тогда к чему этот спектакль?

– Твоя очередь.

– Не твое дело.

Он продолжает идти.

– Ты всегда такой дружелюбный или сегодня особый день? Я ничего тебе не сделала.

– Достаточно того, что ты здесь.

– Это ведь ты преследовал меня. По логике я должна злиться.

Он резко оборачивается. Слишком. Каждое его движение, как выточенное ножом. На секунду мне даже кажется, что он сейчас что-то бросит в меня.

– Я никого не преследовал.

– Тогда как ты здесь оказался?

– Ты не вправе что-либо требовать.

– А ты не вправе уходить не объяснившись.

То ли удивление, то ли раздражение вспыхивает на его лице. Словно я и вовсе не смею с ним говорить. Да кем этот парень себя возомнил?

– Так что, объяснишь, чем я тебе не угодила?

– Я не желаю иметь ничего общего с Блумами.

С его уст моя фамилия звучит как низшее из оскорблений, но удивило меня не это.

– Я не говорила свою фамилию.

Он ускоряет шаг. Будто хочет в два шага оказаться как можно дальше от меня.

– Эй! – хватаю его за руку и вдруг замираю. Глаза впиваются в его запястье. Сегодня на нем нет перчаток, и теперь я прекрасно вижу, что под ними скрывается. Шрамы. Одергиваю рукав и содрогаюсь. Да здесь же нет живого места! Рука, запястье – все в шрамах.

– Боже…

Мое прикосновение действует на него как разряд тока.

– Лес – неподходящее место для прогулок в одиночестве. Это может иметь прискорбные последствия. Ты ведь не хочешь неприятностей?

Он меня запугивает? Даже если и нет, мне все равно лучше отсюда уйти. С этим парнем явно что-то не так. Хруст ветки за спиной ломает витающее в воздухе напряжение.

– Ты это слышал?

Чувствую, как напрягаются ноги. Готовятся пуститься в бег.

– Кажется, мы здесь не одни.

Шум повторяется, уже ближе. Кажется, я что-то вижу там за кустами. Что это? Мне это не нравится.

– Эй?

Поворачиваюсь и понимаю, что говорю сама с собой. Блэквуд исчез так же, как и появился. Прекрасно. Я снова одна посреди леса. Или, может, не одна, что еще хуже. Не дожидаясь, пока из-за кустов покажется то, что издавало шум, бегу к дороге и торможу проезжающий автобус. Только сейчас дрожь в коленях стихает. Что это, черт возьми, было? Как он мог меня оставить? А вдруг там, в роще, притаился медведь или волк? До чего мрачный тип. Хотела бы я знать, зачем он вообще приходил на поляну. Но пока что я знаю только одно: у этого парня явно проблемы.

* * *

Сегодняшний день помог мне понять две вещи. Первое – Блэквуд полный псих и он что-то скрывает. Второе – я ему не особо нравлюсь. Если уж честно – он меня ненавидит. От одного его взгляда становится не по себе, будто мне вскрывают вены заржавелым гвоздем. Едва появившись в академии, он объявил мне войну, хотя увидел впервые в жизни. Чтоб влюбиться достаточно одного взгляда. А чтоб возненавидеть? Нужно ли больше? Оказывается, нет. Ненависть с первого взгляда.

Ноги скользят по мощеной дорожке. За спиной захлопывается входная дверь. Я дома. Все страхи остались позади. В гостиной, как всегда, встречает Оскар – единственный дневной обитатель этого дома. Вот кто действительно рад меня видеть. Чешу за ухом, поглаживаю пушистый черный хвост, но вдруг сквозь мяуканье вылавливаю дикий для моих ушей звук – шум работающей микроволновки. Плита? Включена? Значит…

– Привет. Кофе? – Эми выныривает из-за угла и протягивает мне чашку.

– Ты что здесь делаешь?

– Живу уже двадцать восемь лет как. Ты вроде в курсе?

– Я не об этом. Разве ты не должна быть на работе?

– Взяла выходной.

– Сегодня что, Рождество?

– Брось, это так удивительно?

– Вообще-то, да. Не помню, когда последний раз заставала тебя дома.