Телевизор. Исповедь одного шпиона - Борис Мячин Страница 79

– Что за глупости, Тейлор! – прокричал Батурин, стянув с головы парик и в сердцах швырнув его в дальний угол гостиничного нумера. – Нет, я решительно не понимаю, зачем вы разыграли этот спектакль с шведским посланником! Разве не проще было бы ткнуть ее ножом в сердце или долбануть головой об Пизанскую башню, – и всё, делу конец, нет никакого заговора, никакой княжны Елисаветы Таракановой!

– Вы напрасно горячитесь, – спокойно проговорил англичанин, развертывая прошлогодний выпуск The Gentleman's Magazine. – Вы же… professional… вы знаете, что шпионские дела так не делаются… Будет грандиозный дипломатический скандал: в Пизе, на территории австрийского императора, средь бела дня убита известная особа… В Лондон и в Петербург сразу же поскачут курьеры с нотами протеста, вся пресса поднимет вой, и имиджу двух величайших держав современности будет нанесен смертельный удар… И потом, это ничего не решит… Совершенно нетрудно будет найти внешне похожую девицу с раскосыми глазами, вставить ей назад разбрызганные по Пизанской башне мозги и выдать за чудом спасшуюся княжну. Ежели мне не изменяет память, в вашей истории так и было… Сколько там у вас было Лжедмитриев? Три, четыре? Нет, княжну нельзя убивать, ее нужно арестовать и привезти в Петербург, где будет устроено показное судилище, в назидание остальным авантюристам и авантюристкам.

– Да зачем, зачем всё это нужно, разрази вас гром, вас и ваше Адмиралтейство…

– Затем, чтобы вы, Бесил, стали своим в обществе княжны и получили доступ к ее тайным планам. Эта женщина очень хитра. Есть люди с удивительным талантом к вранью; такие обыкновенно становятся литераторами, а самые талантливые – политиками…

– Это слишком опасно, Тейлор. Ежели Орлов или еще кто-нибудь, кто знает меня по Петербургу, увидит меня у княжны в этом якобы шведском жостокоре, и она поймет, кто я на самом деле…

– Не буду спорить, риски велики. Но я не думаю, что Орлов скажет княжне, если увидит вас. Ведь ежели он публично вас обнаружит, это будет равносильно измене России. Да, вы принадлежите к противуположным политическим партиям, тори и виги, так сказать, однако в Петербурге сразу сообразят, что к чему. Нет, нет, это очень тонкая игра…

– Но зачем, черт побери, вы дали ей денег?

– Деньги в наше время мало что значат, особенно после того, как они стали бумажными. В современном мире важно не то, сколько у тебя денег, а то, кто твой кредитор. А мы перехватили эту ниточку у французов и турок… Мы полностью перекредитовали княжну, и теперь она будет действовать с оглядкой на английский банк. Да, Батурин, не забудьте после всего попросить императрицу возместить мои убытки; в конце концов, Адмиралтейство не занимается благотворительностью, мы всего лишь помогаем вам предотвратить государственный переворот…

– Ох, какие же вы меркантильные! – Батурин уселся на оттоманку и стал набивать трубку табаком. – Вам-то какая выгода от этого всего, Тейлор? Я решительно не понимаю! Вам-то ведь как раз выгоднее иметь на русском престоле послушную марионетку, а не Екатерину Алексевну… Может быть, ваши слова, которые вы говорили княжне, о том, что Россия не должна покинуть пределов Балтийского моря, и есть ваша заветная мечта? Может быть, вы ведете свою игру, а меня держите за дурачка?

– Очень, очень интересно, – задумчиво проговорил Тейлор, листая журнал. – Пишут, что Пристли удалось дефлогистировать воздух… В мире происходят странные события, Бесил. Научные теории, считавшиеся общепринятой нормой, рушатся. Государства, дотоле незыблемые, разъедает невидимая эрозия. Парламентские законы теперь обязательны к публикации в печати, а еще тридцать лет назад за лилипутство можно было и на каторгу загреметь, на солнечные Карибы… ^[281] Грядут перемены, и в новом, изменчивом мире Великобритании понадобятся надежные союзники. К сожалению, британское правительство этого до конца не сознает… Мы, англичане, вообще, знаете ли, консервативный народ, и потому недолюбливаем и опасаемся, как огня, всех, кто стремится разрушить привычный порядок вещей. Человек, который считает себя выше остальных, человек, который умнее и порядочнее, может быть, даже, остальных, считается в Англии опасным революционером, диссидентом. Таким людям свежий британский воздух вреден, и они, как правило, уезжают в Америку. И потому я, лично я, выступаю против госпожи Таракановой.

Я, вообще, против людей подобного склада. Такие, как она, подобны бывшему пирату на борту корабля; он будет вечно и беспричинно роптать, пока не устроит бунт и не свергнет капитана, только затем, чтобы направить корабль на злое, разбойничье дело. Да, такие люди отчаянны и нередко полезны в бою. Но если они и делают что-то, они делают это не для общего блага, а лишь для того чтобы потом говорить: это же я сделал, посмотрите, дайте мне повышенное жалованье, дайте мне орден, дайте мне… Настоящий джентльмен никогда не будет вести себя так, нет; есть правила, которым нужно следовать; есть закон, единый и великий для всех живых существ. Этот закон гласит, что ты должен делать только то, что выгодно твоему народу, а не то, что выгодно одному тебе. Сделайте так, чтобы все люди жили только ради своего народа, а не ради удовлетворения своих страстей, и вы узрите истинный путь жизни. Я не утверждаю, что этот путь легок. Я не говорю, что нужно нестись по этому пути, очертя голову. Я говорю только о том, что этот путь верен, что за ним великая, непреложная правда. А там, где правда, там и сила, сила, происходящая от сознания истинности человеческого пути.