Мир Волкодава: Эпоха бедствий - Андрей Мартьянов Страница 79

Басилевсы не знали меры ни в чем, а нынешний Царь-Солнце Тиберис напрочь превзошел своих порфироносных предшественников в искусстве развлечений. За долгое время правления Тибериса Хрустальный мыс неоднократно перестраивали, с материков и океанских архипелагов доставлялись самые редкие камни, наподобие оранжевого и золотистого мрамора, в далеких землях покупались наиболее великолепные украшения и ценные материалы, свора архитекторов сделала на прихотях господина не одно состояние, а модный в столице ваятель Аргос из Стабонии на полученное за создание грандиозной статуи Тибериса вознаграждение ухитрился купить даже сенаторскую должность.

"Эти расходы себя оправдают, - упрямо твердил басилевс, слушая робкие упреки со стороны своей правой руки - сенатора Луция, обеспокоенного состоянием казны. - Еще немного - и мы перестанем тратить половину годового дохода государства на прокорм черни, Аррантиада освободится от тысяч лишних ртов, из провинций начнут поступать продовольствие и невостребованные варварами сокровища... А пока следует не обращать внимания на траты. Аррантиада могуча и всесильна, а трудности лишь временны".

Луций тогда хотел возразить, что еще год подобных "временных трудностей" приведет к катастрофе, ибо тогда в казне не хватит денег даже на жалованье армии, не то что на прокорм сонмища плебеев, но воздержался. Противоречить басилевсу - себе дороже. Его устами говорят боги. По крайней мере, в это верят большинство населения Аррантиады и сам Тиберис, надутый гусак, возомнивший о себе незнамо что. Кровь Аврелиадов должна еще подкрепляться истинно государственным умом, который у нынешнего кесаря затмился мыслями о собственном превосходстве над прочими людьми.

Говаривали, будто на самом деле страной правит не кто иной, как первый Всадник Сената Луций Вителий, и во многом люди были правы. Все тяготы государственной власти ложились именно на него, а сливки доставались Тиберису. Впрочем, отказать басилевсу в определенном уме и изощренной хитрости было нельзя, иначе трон Божественных давно перешел бы в другие руки. Тиберис являлся непревзойденным мастером интриги, возвышенным и артистичным лгуном, которому верили, стратегом, умевшим одной-двумя фразами определить будущее своего государства (именно ему принадлежала идея воспользоваться войной на материке Длинной Земли для создания новых постоянных колоний на закатном побережье континента), но в то же время Тиберис был редкостным мерзавцем, убравшим с дороги, ведущей к трону, всех своих родственников, включая мать, двух братьев и дядю. Ну а развлечения Божественного иногда переходили даже негласные границы распущенности, установленные по молчаливому соглашению аррантского патрицианства. Он словно бросал вызов Острову - если вы жаждете свободы, попробуйте пройти экзамен на право называться аррантами. А потому Тиберис мог запросто изнасиловать жену сенатора или забрать маловозрастного сына одного из своих центурионов, как выражались, "для удовольствий", заниматься любовными утехами прямо на заседании Сената, пред ликом всех благороднейших эпархов, или недвусмысленно выказывать предосудительные чувства к какому-нибудь вшивому гладиатору, а то и вовсе к шлюхе из самых мерзких вертепов гавани.

Последним, с позволения сказать, чудачеством Тибериса, иногда способного впадать в скучливое уныние не хуже кесариссы Лоллии, была охота, обрушившаяся на проповедников так называемых Богов-Близнецов (впрочем, и сама Лоллия была четвертой женой басилевса, ибо три прежние ему надоели. Двух он отравил, третья вовремя согласилась на развод. Чудачество...). Одетые в двухцветные багрово-зеленые одежды старцы впервые явились в Аррантиаду лет десять тому, как только новый культ оформился и был признан на полуночном острове Толми. Жрецы Близнецов проповедовали неприемлемое в Аррантиаде смирение, с пылом и жаром обрушивались на свободные нравы Острова, говорили о братской любви и равенстве всех людей, заслужив славу забавных сумасшедших. Однако плебс был смущен речами почитателей Близнецов, ибо после их проповедей возомнил, что любой золотарь достоин уважения наравне с сенатором, а то и - бери круче! басилевсом. Тайная служба Арра отправляла Луцию Вителию панические сообщения о готовящемся стихийном бунте, а однажды на гладиаторском представлении, куда прибыл сам Божественный Тиберис, старец в красно-зеленой хламиде перебрался через барьер арены и неким чудом остановил изголодавшихся львов, уже готовых растерзать побежденного бойца.

Басилевса лишили удовольствия. Старикана немедленно посадили на кол прямиком в амфитеатре, а сам Тиберис разродился эдиктом, запрещавшим проповедникам варварской религии даже ступать на землю Аррантиады. Те, разумеется, не послушались. И началось.

Сотни последователей Близнецов были схвачены и казнены самыми вычурными способами - от вульгарных столба или кола до отправки в садок с акулами. Охота приобрела поистине вселенские масштабы, ибо стража и армия Острова получили недвусмысленный приказ: хватать по первому же подозрению. Жестокость и массовость казней удивили даже видавших виды аррантов, ибо на одного адепта Близнецов приходилось пятеро невиновных. Однако ересь была истреблена вместе с ее носителями, а на Толми было отправлено посольство, вместе с которым к верховным жрецам новой религии отбыли семь тысяч отрубленных кистей рук и возмущенное послание Тибериса, заканчивающееся, однако, предложением присылать новых проповедников - иначе в Аррантиаде станет совсем скучно, а содержащиеся при аренах дикие животные останутся голодными. Жрецы Толми, конечно же, прокляли Тибериса, а тот посмеялся. Все остались довольны.

...Историю недавней вражды басилевса и последователей Близнецов Кэрис и Фарр услышали от неожиданно разоткровенничавшейся Лоллии, возвращаясь с побережья в Геспериум. Атт-Кадир, остававшийся под впечатлением от прогулки на морской лошадке по дну океана, слушал невнимательно, а вот Кэрис, наоборот, удивлялся и постоянно переспрашивал. Его поразило, что та Аррантиада, которую он знал много лет назад и которая сохраняла отблески прежнего, истинного величия, медленно, но верно скатывается в пропасть, из которой не будет возврата. Валериду Лоллию тоже несказанно развлекло маленькое путешествие в таинственные глубины моря, отчего она разговорилась чуть больше следуемого. Она наконец поняла, что ее новый и, как предполагалось вначале, недолгий знакомец не просто человек необычный, но во многих отношениях выдающийся.

Морское приключение было недолгим, однако захватывающим. Дух океана, проникшийся внезапным расположением к сухопутному родственнику - Кэрису, - не смог долго удерживать воздушный пузырь, в котором находились люди, но сумел опустить их на самое дно, где глубина достигала полусотни локтей и можно было разглядеть бесконечные стайки разноцветных рыбок, окрашенные всеми известными цветами кораллы и водоросли, проплывавшую неподалеку маленькую акулу и наполовину погруженный в песок остов давно затонувшего корабля. Морская лошадка, к сожалению, была плохо знакома с жизнью на суше и не умела восполнять своим волшебством запас свежего воздуха в плывущем под водой шаре, отчего Кэрис довольно быстро попросил "океанского броллайхана" поднять всех троих наверх.

Лошадка слегка огорчилась, однако, учуяв беспокойство людей, которым стало тяжело дышать, немедленно вернула их к Драконьему камню и приглашала заходить (вернее, заплывать) еще. Лоллия согласилась с восторгом, Фарр смотрел на водяное чудо настороженно, раздумывая, является ли это существо демоном или нет, а Кэрис высказал сотканному из воздушных пузырей и соленой воды существу искреннюю благодарность. Подняв фонтанчик брызг, лошадка исчезла в зеленых глубинах, а трое приятелей отправились к берегу.