Ярко-алое - Анастасия Парфенова Страница 79

Фудзита Итиро возмущенно вскинулся, и Тимур сделал примирительный жест.

— Я никоим образом не хочу бросать тень на честь славного воинского клана.

— Никому и в голову не придет видеть в благородном Асано безупречного самурая, — успокаивающе выпрямилась Кимико. — Там все немного сложнее.

— Всего лишь немного?

— Благородный Асано Акира, без сомнения, сын клана столь древнего, что они не видят даже необходимости утверждать, будто являются «теми самыми». Но матерью его была Маэдо Сора. — Видя вежливое непонимание собеседника, пояснила: — Дочь клана провайдеров, вассальных Кикути.

А вот об этом в официальной биографии уважаемого коллеги упомянуть забыли. В неофициальной, что гораздо печальнее, тоже.

Тимур вызвал перед глазами давно уже выученное наизусть досье. Вот — генеалогическое древо. Вот — посвященная его матери статья. Нигде ни намеком, ни ссылкой не указывается, что госпожа Сора принадлежала к древнерожденным. Просто — дама высшего сословия, без уточнений.

Этот мерзавец. Этот двуличный, кровожадный, гениальный мерзавец.

Убрать из Паутины любые намеки на связь с Маэдоа стоило, должно быть, некоторых усилий. Но вот то, что дыры в информации аналитическими системами никак не регистрировались, и, соответственно, невозможно было осознать необходимость искать подобные данные — это уже было серьезно. Это потребовало тонкого, неощутимо-изящного вмешательства. Невесомой, призрачной гениальности, которую Неко давно определил как личный «почерк» в программах Сайто.

Акира не стал бы вкладывать столько сил, не будь информация действительно важной.

Тимур выдохнул. О провайдерах, самом малочисленном и самом невнятном из высших, «самурайских» сословий, известно было мало. Вроде бы они традиционно обеспечивали возможность доступа к сетям и поддерживали работоспособность каких-то строго оговоренных видов оборудования. В прошлом провайдеры, кажется, играли куда более заметную роль, и смутно припоминались ссылки на войны, когда не могли они поделить что-то с остальными сословиями. Однако на памяти Тимура семьи эти были так жестко вписаны в структуру союзов, находились под столь полным контролем творцов, что просто не воспринимались как нечто отдельное, вне тени могущественных своих повелителей.

О способах, при помощи которых владыки добивались столь полного подчинения, обычно не распространялись. Тимур позволил себе проследить мысль до логического завершения. Предположим, Акира каким-то образом сорвался с поводка, когда власть должна была перейти к Нобору. Бывший соратник ведь действительно убивал и умирал за свободу, такое не подделать. Вся история с ловушкой для последнего из Кикути обретала совсем иной оттенок, если предположить, что не было между ними вассальной клятвы, а были личные счеты. Тянущиеся, быть может, из глубины столетий.

Все вообще приобретало иной оттенок, если убрать из уравнения слово «предатель».

Только как? Как его оттуда убрать?

— Великие ками, — сумрачно спросил Тимур у сидевшей рядом зеленоглазой кошки, — есть ли на этой планете хоть один политик, который вершит мировые судьбы, руководствуясь чистым, незамутненным расчетом? Или все здесь делается исключительно из личных мотивов?

Та, чей взгляд мерцал нефритовой зеленью, презрительно дернула хвостом. А проснувшаяся госпожа Акеми громким плачем возвестила, что разговоры о мирах и судьбах ее божественное величество пока что не интересуют.