Апокалипсис для шутников - Антон Краснов Страница 79

– Ты правильно догадываешься. Почти не можем. Обрывки, урывки… фрагменты. С трудом. Скоро мы станем как обычные люди. Равные вам и даже слабее вас. Не физически, нет. Но…

– Я понял, – в тон откликнулся Афанасьев.

– Что вы там бормочете? – громыхнул Эллер. – Громче!

«Вот видишь, – гулко прозвучало в словно опустевшем черепе Афанасьева голосом Галлены, – он уже переспрашивает.. А раньше ему, чтобы слышать, не нужны были уши и не нужны слова, высказанные вслух…»

– Я скажу! – взвинтила она голос на три тона. – Я скажу!!! Самое главное, самое важное! Нам остался последний Ключ, и мы должны отобрать тех, кто за ним отправится, – тех, кто сохранил сил более остальных. Но те, кто останется… Видите ли…

– Что? – друг привстав, спросила Ксения, и обе женщины, чем-то неуловимо похожие, впились в зрачки друг друга. Галлена первая отвела взгляд и выговорила:

– Недавно я прочитала очень красивую земную легенду о Прометее. Вероятно, это был один из наших родственников, своевольный и строптивый. Он отбился от рук, а фантазия людей обожествила его и сделала из него героя. Так вот, по легенде, Прометей украл с Олимпа божественный огонь и по лепестку принялся раздавать его людям. Но пока у него оставалась хоть самая малая частица божественного огня, Зеурс, отец Альдаира – тот, кого древние люди звали Зевсом, – не мог его тронуть. Божественный огонь – это, верно, та Сила, которая есть у дионов и которой не обладают люди. И пока у нас – хоть у кого-то: у меня, у Вотана, у Альдаира, у кого-то из нас – есть хоть чуть-чуть этой Силы, Лориер не может нас тронуть. Он может высылать мелкие отряды дикарей, строить козни, но он не может тронуть нас напрямую – таков Закон, и даже великий Лориер… даже Люцифер не может его нарушить!!!

Афанасьев кашлянул. Он глянул на непривычно тихую и скованную Галлену, на молчаливых дионов и проговорил, запинаясь:

– То есть Лориер ждет, пока вы иссякнете… а этого недолго ждать… и тогда он бросит на нас всю свою дьявольскую мощь?! Все… все черные силы, которыми он повелевает? И – сотрет нас в порошок?

– Да.

Снова замолчали. Только Колян бормотал себе под нос что-то малоразборчивое, которое вполне подошло бы к словарному запасу его мезолитических рекрутов. Подал голос Владимир Ильич, от которого, если признаться, менее всего ждали какого-то дельного совета. Хотя уж кто-кто, а товарищ Ульянов в свое время поднаторел в вопросах борьбы с превосходящим противником, к тому же наваливающимся сразу на нескольких фронтах.

– Тут вот такое дело, товарищи. Значит, этот недобитый товарищ Лориер, который нам не товарищ… значит, он выжидает, что мы совершенно выбьемся из сил, так? Но ведь осталась только одна задача, которую решить – вполне в нашей компетенции. А недостающий, седьмой, Ключ – это уже следующая задача. А задачи, товарищи, лучше всего решать по мере их поступления.

Это непреложная истина классовой борьбы. Сейчас предлагаю избрать состав той группы, которая отправится к нашим китайским друзьям.

– За кирпичами, – задушенно ухнул Поджо, сидевший всё в той же эсэсовской форме и рассматривающий живописные нашивки.

– Вот именно, вот именно, батенька! За кирпичами! А для этого следует перегруппироваться и выяснить, кто меньше всех сил потратил в предыдущие миссии!

– А ведь дельно, – сказала Галлена. – И очень просто.

– Товарища Ковалева я сразу предлагаю оставить здесь, потому как он совершенно незаменим в своей коли руководителя данного фортификационного укрепления, – продолжал ораторствовать Владимир Ильич.

– Владимира Ильича следует тоже оставить здесь, – не остался в долгу Колян Ковалев, – в роли заместителя командира по политико-воспитательной работе! Замполита, короче! Женьку, Ксюшку, Галлену и Альдаира посылать никуда не следует: они и так еле на ногах стоят, а отдыхать некогда, я так понимаю.

– И кто же остается? – тихо отозвался Женя.

После не очень длинного, но бурного обсуждения пришли к выводу, что наиболее сохранившими силы дионами следует признать рыжебородого Эллера с его молотом Мьелльнир, а также его брата Поджо. Последний хоть и вернулся недавно из путешествия в гитлеровскую Германию, где сыграл немаловажную роль в осуществлении миссии по проникновению в секретный бункер фюрера, – но выглядел достаточно свежо, хотя непрестанно жрал. Рацион у него был до крайности убогий – тушенка вместе с содержащими ее консервными банками, – но он никогда и не строил из себя гурмана. Сыновья скандинавского бога Тора, внуки Вотана Боровича, тотчас же выразили готовность отправиться в Древний Китай. Впрочем, вскоре Поджо был забракован по профнесоответствию, и вместо него в миссию кооптировали Анни. Вывод Поджо из состава миссии объяснялся двумя моментами:

1) тесты, проведенные Галленой по какой-то ее хитрой методике, выявили у него почти полное отсутствие СИЛЫ (отсюда следствие – он мог застрять в Древнем Китае как простой человек, вот так);

2) Поджо наотрез отказывался снимать с себя форму офицера СС, даже под страхом самых страшных кар, которые перечислил и детально описал ему сначала Вотан, а потом разозлившийся Эллер. Толстому диону настолько понравился мундир штандартенфюрера СС, что он намеревался отправиться в нем в древнюю Азию. Сложно представить, как смотрелось бы обмундирование кадрового офицера гитлеровских спецслужб на фоне древнекитайских одежек, разных там штанов, именуемых «ку», расшитого узорами костюма «ишан» и пояса кожаного «гэдэй», к которому подвешивались украшения из нефрита, именуемые «шоу»…

– Да пошел ты к черту! – сказала Галлена. – Отправится Анни! А ты, Поджо, прей тут в своем идиотском мундире! Пошел ты к черту! – повторила она еще раз.

Астарот Вельзевулович Добродеев и Владимир Ильич Ульянов-Ленин тотчас подали ноту протеста на фразу «пошел ты к черту». Замяли.

К избранным в миссию Эллеру и Анни были приданы двое недионов, а именно: сержант Васягин и недавний протестующий инфернал – Астарот Вельзевулович Добродеев. Последний, впрочем, принялся усиленно отказываться от высокой чести, давя на то, что он не любит китайскую кухню и вообще далек от ориентализма, но его не послушали. А за «ориентализм» он чуть не получил по морде от Ковалева, не ожидавшего от своего интенданта таких крепких выражений.

– А кто же консервы учитывать будет и выдавать продукты? – жалобно спросил Добродеев.

– Я!!! – выкатив грудь и по-военному выпучив глаза заорал Колян Ковалев. – В военное время комендант должен быть и жнец, и этот… кузнец, и на дуде игрец! Понятно тебе, Вельзевулыч? А если будешь пузыриться, я тебе как прочту «Отче наш»!

– Так вы же не помните, Николай Алексеевич, – вежливо ответил Добродеев, что-то рисуя на полу кончиком туфли.

Колян скорчил показательно свирепую мину и прорычал:

– Мне Женек подскажет! Тем более они с Ксюхой и товарищами только оттуда вернулись… САМОГО видели! Кстати, как он из себя?

– А мы и не поняли, кто из них Иисус, – за Женю ответила Ксения. – Был такой один чудесный целитель… Но мне кажется, что это не он!