Драконы Аргоната - Кристофер Раули Страница 77

Олений Чертог являлся главной резиденцией Фалтуса Вексенна Чамперийского, величайшего из зерновых магнатов Аубинаса. В этом роскошном особняке плелись интриги и составлялись заговоры, будоражившие Аубинас на протяжении последних пяти лет и приведшие в конечном счете к восстанию.

Живописная долина, Неллинский лес, Санберг – эти места были душой и сердцем борьбы за независимость, во всяком случае так утверждал Вексенн. Но в тот примечательный день дом казался погруженным в тягостные раздумья. С самого утра над Санбергом нависали темные тучи.

Воздух пропитался влагой, и все шло к тому, что скоро возобновится дождь.

В большом пиршественном зале собралась дюжина магнатов – они праздновали освобождение Портеуса Глэйвса. Однако в зале витало странное напряжение, омрачавшее праздник, подобно тому, как тучи затеняли Санберг.

А ведь первые донесения из Посилы вызвали всеобщее воодушевление. Армия свободного Аубинаса, пройдя мимо Посилы, устремилась по Пшеничному тракту в Лукул. Власти Марнери с трудом наскребли маленькое войско, поставив перед ним непосильную задачу остановить вторжение. Генерал Неф, признанный мастер кавалерийских маневров, вывел своих всадников на позиции, с которых готовился нанести сокрушительный удар и открыть повстанцам путь на Марнери.

Но затем новости перестали поступать. Целый день не было никаких донесений, и праздничное настроение сменилось нарастающим беспокойством.

Речь за столом шла только о восстании: собравшиеся считали, что героическую борьбу маленького угнетенного на рода против тирании великой державы должен поддержать весь мир.

– Мы зажгли факел свободы, который станет светочем для других народов, – возгласил Вексенн. По случаю приема он облачился в костюм из темно-красного бархата и надел туфли из кадейнского сафьяна с золотыми пряжками в виде охотничьих собак. Рослый, дородный магнат выглядел внушительно и импозантно.

– Позвольте мне поддержать эту достойную мысль, – промычал Портеус Глэйвс, вскочив из-за стола и подняв кубок. Герой дня поднимал его по всякому поводу и уже опустошил три кувшина эля, так что лишь немногие в зале захлопали в ладоши и взялись за кубки. Но среди них был и Фалтус Вексенн.

– Предоставляю слово нашему герою, доблестному Портеусу Глэйвсу, – промолвил хозяин усадьбы.

Гости захлопали в ладоши с несколько бо́льшим энтузиазмом. Глэйвс разразился пьяной речью, состоявшей из набивших оскомину лозунгов, перемежавшихся бранью в адрес Марнери и имперской системы правления.

Милкерт Валнер и Дарни Дегаулт, влиятельные представители лежавшего за рекой Белланда, воспринимали все это с нескрываемым пренебрежением.

– Проклятый дурак! – пробормотал Милкерт.

Дарни не возражал:

– Это не имеет значения. Он лишь номинальный глава нашего дела.

– Ах да… дело, – с нескрываемым скепсисом протянул Милкерт.

Дарни невесело хихикнул:

– Как ни назови, это служит нашим интересам.

– Да, но что ты скажешь насчет других интересов. Мы ведь оба знаем: в этом доме происходит нечто, о чем Вексенн умалчивает.

– Слышал я всякие истории насчет того, что он прячет в подвале. Ты ведь это имел в виду?

– Говорят, у него там демон. – Милкерт забарабанил пальцем по кубку. – Так оно или нет, но какой-то нечистью он обзавелся. И молчит.

– Боится, как бы ведьмы не прознали. Они выискивают и уничтожают демонов, не останавливаясь перед самыми жуткими средствами.

– Чертовы ведьмы. Будь они прокляты, вместе со всеми бабами, вбившими себе в башку, будто им положены те же права, что и нам.

С этим мнением согласилось бы большинство влиятельных мужчин Неллина.

– За наших славных воинов! За свободный Аубинас! – воскликнул Милкерт, прервав дудевшего что-то на счет «марнерийских злодеев» Глэйвса.

Гости обернулись к Валнеру и поддержали его патриотический порыв аплодисментами. Впрочем, могло показаться, что таким способом они пытаются подогреть в себе увядающее воодушевление. Через стол Милкерт встретился глазами с Вексенном. Фалтус улыбнулся, вежливо кивнул и вернулся к разговору с сидевшим с ним рядом бароном Гурдом.

Вексенн чувствовал, что атмосфера в зале становится все более напряженной. Собравшиеся нервничали. Он, Вексенн, – нет. Он всегда умел справляться со страхом. Да и чего бояться? Победа считай что в кармане, а эти трусы сходят с ума от беспокойства. Надо их приободрить. Фалтус приказал вновь обнести гостей элем.

– Что там могло случиться? – пробормотал барон Гурд, высокий, угловатый мужчина, на бледном лице которого выделялась угольно-черная ухоженная, остроконечная бородка.

– Война имеет свои превратности, – уклончиво отозвался Вексенн.

– Но мы уже давно не получаем никаких известий. Что это может значить?

– Понятия не имею, – фыркнул Вексенн, – но уверен, что генерал Неф осуществил задуманное и открыл дорогу на Марнери. Предполагать что-то иное – значит сомневаться в нашей победе.

– Вот именно, – подхватил сидевший напротив Гурда Сальва Ганн.

«Сальва, во всяком случае, держит себя в руках, – отметил Вексенн. – А остальные дрожат, как перепуганные кролики».

– Да, да, – не унимался барон. – Но почему к нам не прислали гонца?

Вексенн раздраженно уставился в свой кубок.

– Насколько я понимаю, со всадником может случиться все что угодно. Например, он может свалиться с лошади. Гонец прибудет, надо просто набраться терпения.

Гурд что-то пробурчал и умолк. Ганн наклонился вперед, навис над столом.

– Я думаю, коли Неф разогнал остатки легионеров, ничто не помешает нам дойти до Пеннара.

– Мы должны взять Марнери, – возразил Вексенн.

– Мы рискуем застрять у стен белого города. Нужно использовать успех и, не останавливаясь, продвигаться к океану. Захватить Пеннар и Би, благо они укреплены гораздо хуже, чем Марнери.

Вексенн покачал головой и ткнул пальцем в столешницу:

– Взяв Марнери, мы одержим сокрушительную победу. Этого будет достаточно, чтобы закончить войну одним ударом.

– Легко сказать – «взять». Это не удалось даже Мач Ингбоку с его ордой демонов.

– У Мач Ингбока не было в городе добрых друзей, готовых в нужный момент восстать и открыть ему ворота.

Барон Гурд хмыкнул. И в этот момент со двора донеслись возбужденные голоса. Кто-то громогласно выкликал:

– Дорогу! Дорогу гонцу!

Спустя несколько мгновений в зал ввели растрепанного, взмокшего и заляпанного грязью после долгой скачки посланца. Он тут же направился к сидевшему во главе стола Вексенну.

– Господа, я прибыл с донесением с поля боя, от генерала Нефа.

Все взоры обратились к нему.