Неопалимая - Маргарет Роджерсон Страница 77

Я была уже на полпути к часовне, когда поняла, что оставила фонарь в комнате Леандра, но, чтобы отыскать дорогу и спуститься по лестнице с галереи, лунного света оказалось достаточно. Ворон кружил над церковными скамьями.

– Мертвый! – кричал он. – Мертвый! – Его пронзительный голос доносился из-под высокого, окутанного тенями свода.

Лестница вывела меня в трансепт. Я достигла нефа и замерла. В центре прохода, недалеко от ступеней святилища, в ворохе малинового бархата лежал ризничий. Его глаза все еще были открыты, на восковом лице застыло выражение удивления. А за алтарем, почти полностью совпадая с моим видением в конюшне, стоял Леандр: его одеяния поглотила темнота, в руках была шкатулка. Плита алтаря была сдвинута на несколько сантиметров в сторону, обнажая углубление, в котором покоился Восставший.

Я вытащила кинжал.

– Положи ее.

– Боюсь, я не могу этого сделать, – ответил священник. Он не выглядел удивленным, увидев меня; в его голосе вообще не было никаких эмоций. – Я приложил некоторые усилия, чтобы оставить процессию незамеченным, и это, возможно, мой единственный шанс. Ты понимаешь, как редко собор бывает пуст? Жаль, что так получилось с ризничим, хотя на самом деле он мне никогда не нравился.

– Положи ее, – повторила я и сделала шаг на ступени, переступив через тело.

– Ты собираешься сражаться со мной? – спросил он, отдаляясь.

– Не надо, – резко вмешался Восставший. – Саратиэль все еще заключен в пепле, но его сил почти хватает, чтобы вырваться. Если начнется борьба – если шкатулка упадет…

– Если ты это сделаешь, ты победишь, – признал Леандр.

Подойдя ближе, я поняла, что ошибалась насчет отсутствия у него эмоций. Его руки крепко держали шкатулку, но теперь я видела напряжение в его глазах, ярких на фоне посеревшего лица. Он изо всех сил старался скрыть это, но ему было страшно.

Я поднялась на последнюю ступеньку и встала к нему лицом. Нас разделял алтарь. Он сразу же сделал шаг назад, прижавшись к надалтарному обрамлению. Я пристально смотрела на него, пытаясь сообразить, как забрать шкатулку.

– Говори с ним, – настойчиво призвал Восставший.

Я перевела взгляд на лицо Леандра и заметила дрожь, которую он не сумел скрыть.

– Почему ты солгал о том, что произошло в склепе? – спросила я.

Клирик сглотнул, что было заметно лишь по слабому движению его воротника.

– Ответ на этот вопрос сложен. – Он колебался. – Самой практичной причиной, возможно, было то, что я не желал смерти ни одному священнослужителю, который попытается задержать тебя.

– Это не я убиваю людей.

– Что? – Мгновение священник выглядел сбитым с толку. Затем его лицо застыло. – Верь в то, что тебе нравится, но я никогда не использовал свою реликвию, чтобы забрать жизнь.

– Я говорю о Старой Магии, – пояснила я. – Или убийство считается, только если ты совершаешь его своими руками?

– Ты думала… – Он прервался, словно был не в силах закончить. Он посмотрел на ризничего, потом снова на меня. И начал снова, медленно и с очень странным выражением на лице: – Ты думала, что я занимаюсь Старой Магией?

Я уже знала, что он был искусным лжецом или, по крайней мере, хорошо умел скрывать правду. Я ни на секунду не поверила его игре. Но Восставший громко зашипел, словно бы произнося ругательство.

– Монашка, спроси его, впервые ли он касается шкатулки?

Я повторила вопрос вслух, и Леандр бросил на меня тот же испытующий, собирающий все воедино взгляд, что и на Божественную ранее.