Звезда моей любви - Татьяна Устименко Страница 76

– Огрызок! – со смехом подхватила Ребекка, упоенно шлепая ладонями себя по ляжкам. – Ой, вот умора-то! Блохастый, а ты чего не смеешься? – Она заговорщицки подмигнула напряженно замершему Беониру. – Да никак у тебя давешние кровососы чувство юмора напрочь отъели?

– Это ты у меня его отъела! – хмуро буркнул юноша. – И на твоем месте я бы поостерегся так глупо ржать. Боюсь, мы набрели на созревшую кладку самки тарантука и стали свидетелями процесса вылупления ее потомства из яиц.

– Ой, держите меня трое! – еще пуще зашлась в хохоте воительница. – Тарантуки – это не те ли мифические чудовища, коими ты пугал нас еще в Блентайре?

– Те! – обиженно поджал губы ниуэ. – И нечего высмеивать то, в чем не разбираешься!

– Зато теперь я знаю, в чем разбираешься ты! – ехидно поддела язва. – В головах без ног! – Она вытянула вперед свою стройную ногу и иронично ею помахала. – Ну, моих-то ножек тебе точно не видать как своих ушей. Хотя у того урода и ушей-то нет… – Она икнула и обессиленно опустилась на песок, уже не в состоянии смеяться.

Я печально улыбнулась, томимая каким-то мрачным предчувствием.

– И тарантуки в самом деле так опасны, как ты пытался это представить? – спросила я.

Беонир энергично закивал:

– Опасны, как големы, стоножки и саранча, вместе взятые. Или еще больше!

Я задумчиво нахмурилась.

– Что-то в глубине моей души подтверждает твою правоту. Но если это всего лишь новорожденный детеныш, – я с содроганием указала на все так же вяло ворочающуюся в песке «голову», – то какими же размерами обладает взрослая особь?

– Неимоверными! – картинно развел руки юноша. – Грандиозными, немыслимыми…

Я недоверчиво хмыкнула, подозревая, что ниуэ просто увлекся гигантизмом.

– Слушай, а у взрослых тарантуков есть уши? – Ребекка попила водички, оклемалась и снова взялась за свои излюбленные подколки. – А зубы?

– У них есть жвала! – нервно выкрикнул Беонир, уже доведенный до исступления колкими шуточками своей возлюбленной. – Ядовитые!

– А-а-а, даже так, – многозначительно протянула Ребекка. – Ух ты, страсти-мордасти какие! – И снова взахлеб захихикала.

– Кажется, ты недооцениваешь тарантуков, – пришла к выводу я, наблюдая за возней детеныша. – Ноги у них тоже наличествуют…

– Да ну? – не поверила Ребекка и отвела взгляд от Беонира, переключив свое внимание на объект наших споров.

Выяснилось, что за время препирательств моих друзей новорожденный тарантук немного сориентировался в пространстве и обнаружил имеющиеся у него конечности, коими не замедлил воспользоваться по назначению. Пресловутых ног у тарантука насчиталось восемь штук, по четыре с каждой стороны головы – тонких, суставчатых, подгибающихся. Утвердившись на подкашивающихся подпорках, новорожденный уродец счастливо щелкнул своими подголовными отростками и зашагал ко мне. Подозреваю, отнюдь не с намерением познакомиться… Ростом он оказался с большую собаку, мне по пояс, и сильнее всего походил на паука, хотя пауков подобного размера я еще не встречала.

– Что ему понадобилось от Йоны? – с подозрением осведомилась лайил, придирчиво рассматривая целеустремленно ковыляющего паука.

– Вестимо что, – хмыкнул Беонир. – Есть он хочет!

– Еще чего! – возмутилась воительница, шустро задвигая к себе за спину мешок с провиантом. – Есть все хотят, а на дармоедов жратвы и вообще не напасешься. У нас продуктов мало осталось, самим не хватит.

– Думаю, его не интересует вяленая рыба, – с сомнением протянула я, берясь за рукоять Льда, ибо мохнатый малыш все ускорял и ускорял шаги, иногда путаясь в собственных ногах, но тем не менее упорно не сбиваясь с намеченного маршрута.

– Он намеревается подзакусить нами! – уверенно произнес Беонир.

– Еще чего! – рефлекторно начала Ребекка, но тут до нее дошел смысл последней фразы ниуэ, она выкатила глаза и гневно взревела: – Нами? Да чтоб его мантикора три раза переварила!

– Может и подавиться. – Беонир потихоньку пятился от наступающего на нас паука. – Ой!..

Вот именно – ой! Получилось так, что юноша проворно отпрыгнул в сторону, Ребекка все еще сидела чуть в стороне, и поэтому я осталась практически наедине с голодным малышом. Уж не ведаю, как именно функционирует пищеварительная система тарантука, но подозреваю: в том, что новорожденному существу сильнее всего хочется конкретно кушать, нет ничего особенного. Мысли паука не сильно разнились с моими, а поэтому малыш еще раз щелкнул зачатками жвал и прыгнул на меня, уверенный, что разом обрел в моем лице весь комплексный обед: и первое, и второе. Да, еще и компот в придачу.

Естественно, в мои ближайшие намерения никак не входила задача стать паучьим кормом. Как говорится, детей я люблю, но не до такой же степени! А посему я не менее резво отскочила вправо, неумело вытащила из ножен тяжелый Лед и довольно удачно им взмахнула, одновременно подрубив даже не одну, а целых две паучьи ноги. Новорожденный тарантук немедленно ткнулся головой в песок, завалился на бок и оглушительно завизжал, словно недорезанный поросенок. Недовольно поморщившись, Ребекка взвилась вверх, как распрямившаяся пружина, выхватила свои парные акинаки и за несколько секунд изрубила раненого паука в крупный фарш, истекающий омерзительной зеленой жидкостью. Беонир восхищенно присвистнул:

– Ну ты даешь!

– Это комплимент или оскорбление? – нахально поинтересовалась лайил, но было заметно, что восторг юноши ничуть ее не расстроил. Она несколько раз вонзила клинки в песок, очищая их от паучьей крови: – Фу, какая гадость. С детства детей не люблю!

– А кого ты вообще любишь! – горестно вздохнул Беонир, скорее риторически, чем вопросительно.

– Йону, кровь, томатный сок, капустные кочерыжки… – охотно начала перечислять воительница, явно издеваясь над влюбленным в нее юношей. – А вот что я не люблю категорически, так это пауков и еще его…

Вдруг Ребекка застыла на месте, некрасиво отвесив нижнюю челюсть и растопырив пальцы, которые только что начала загибать. При этом указательный палец ее правой руки непроизвольно вытянулся куда-то вперед, указывая на Беонира.

– Мать его!.. – сдавленно выдохнула девушка, мертвенно бледнея. Ее зрачки панически расширились.

– Спасибо, очень мило с твоей стороны! – язвительно парировал ниуэ, приняв грубую фразу на свой счет. – Знаешь, я уже от тебя немало унижений снес, но такое, такое… Да подобное хамство вообще ни в какие ворота не лезет!..

– Мать его! – повторила лайил, глядя мне за спину.

– Ну хватит выражаться! – осуждающе поморщилась я. – Ребекка, мы уже поняли, что новорожденных ты не любишь…

Девушка посмотрела на меня как на идиотку, снова, видимо от возмущения, обрела способность выражаться связно и заорала во все горло:

– Придурки! При чем тут наш блохастый пес, при чем тут новорожденные! Вернее, он-то тут как раз и при том. Оглянитесь, к нам пожаловала его мать!