Пожиратели душ - Селия Фридман Страница 76

– Меня зовут Селти, сударь. – Еще один реверанс, столь же неловкий. – У меня для вас письмо от мастера Хурары. – Она достала из рукава тщательно сложенный пергаментный лист.

Купец взял письмо, легонько, но нарочито коснувшись при этом детской руки. Девочка вспыхнула, но не отступила и даже улыбнуться сумела. Ком в горле Камалы превратился в пылающий уголь, и колдовская сила зашевелилась внутри, нашептывая: Заступись! «Это ее час, – мысленно возразила Камала. – Ее выбор, не мой». Сила, не слушая, вздымалась горячими волнами в животе. Камала знала, чего эта девочка хочет, чуяла нюхом. И знала, к чему это приведет.

– Эх, – закряхтел Бельторес, – придется мне, видно, все-таки отправиться в гавань. Дело прежде всего, так ведь? – Он со смехом бросил письмо в огонь и ухмыльнулся девочке, точно голодная гиена. – Ты побудь пока тут, может, я ответ захочу послать.

Одна из женщин, посмеиваясь, протянула к девочке руку. Сколько раз Камала, вспоминая себя, искала тот миг, когда еще можно было все изменить! Для Селти сейчас настал именно такой миг, и она, судя по всему, это знала. Камала видела это в ее глазах, чувствовала в сгустившемся воздухе. Страх девочки, еще не перешагнувшей порог женственности, веселье обступивших ее надушенных шлюх, жадность вспотевших мужчин… лишь это помогало Камале сдержать бунтующую внутри Силу. Боги видят: если она уступит сейчас, случившееся в трущобах Гансунга повторится, только в десять раз хуже. Не сказать, чтобы эти люди были благороднее тамошнего отребья, однако вероятность того, что виновник их смерти будет призван к ответу, гораздо больше.

Но как же ей хотелось поубивать их! Поубивать всех мужиков, тянущих лапы к ребенку, пусть даже ребенок идет на это по своей воле. А заодно и всех баб, способствующих падению этого ребенка. Вон они, тут как тут: дергают девочку за платье, щиплют, хихикают, а вот и кто-то из мужчин уже наладился пощупать, что там под платьем. А девочка смотрит во все глаза и дрожит. Денег заработать хочется, а завлекать покупателей не научилась еще.

– Оставь ее! – произнес кто-то позади Камалы, разбив ее оцепенение, как стекло. Молодой человек в одежде охотника. Скроено просто, но такую ткань может себе позволить только богач. Светлые волосы, белая кожа, мерцающие, как лед, голубые глаза. Все, замерев, смотрели теперь на него: купцы, капитаны стражи, шлюхи, служанки – и девочка, с лица которой сбежали все краски.

– Оставь ее, – повторил юноша.

Тот, кто собирался потрогать девочку, остановился, но руки не убрал.

– Не твое дело.

– Мое. Оставь.

Мужчина с усмешкой развел руками.

– Никто ее в кандалы не заковывал и силком сюда не тянул. Ты ведь по доброй воле пришла, верно?

Камала затаила дыхание. Ребенок в таком возрасте лучше солжет, чем признает, что его силой принуждают к чему-то плохому. Если девочка подтвердит, что сама этого хотела, то лишится всякой защиты.

Селти дрожала всем телом. Вопреки напускной решимости с этим она справиться не могла. Но белокурый незнакомец не стал дожидаться ее слов: он подошел, схватил ее за руку и вывел из круга раскрашенных шлюх. Двое мужчин вскочили с мест, а тот, кто покушался на Селти, громко выругался. Но глазами юноши смотрела сама Смерть, и никто из развеселого сборища не посмел перечить ему.

Когда он снова прошел мимо, ведя девочку за руку, Камала испустила протяжный вздох. Воспользовавшись тем, что все смотрят только на него, она закуталась в сумрак и тихонько последовала за ним – а чтобы отбить у других охоту сделать то же самое, оставила у двери легкое отпугивающее заклятие.

Отойдя немного от гостиницы, молодой человек отпустил девочку. Та уже опомнилась и сердито смотрела на своего избавителя.

– Ступай домой, – сказал он. – Тут тебе не место.

– Они бы мне денег дали, – со слезами проговорила Селти.

Эти слова и этот плачущий голос пронзили острым ножом не только Камалу, но, как видно, и юношу тоже. Он прикрыл глаза и стиснул зубы, перебарывая себя.

– Тебе деньги нужны? В этом все дело? – Он протянул девочке несколько монет. – На, возьми. Этого хватит? – Рука у него дрожала. – Да бери же!

Он швырнул деньги на дорогу, и девочка, встрепенувшись, бросилась собирать их. Юноша отвернулся, не в силах смотреть на это. Его пошатывало, и он прислонился к стволу ближнего дерева. Не такой он, выходит, крепкий, как кажется с виду. В гостинице его выручила одна только сила духа – в стычке со столькими противниками он нипочем бы не победил.

Он либо невероятно отважен, либо с головой у него не все ладно.

Когда девочка, собрав все монеты, припустила бегом по дороге в город, Камала вышла из тени. Незнакомец, задумавшись о чем-то, заметил ее далеко не сразу.

– Зачем ты это сделал? – спросила она, когда он наконец взглянул на нее.

– Что сделал? Ребенка увел? Она кивнула.

– Тебе-то какое дело? – устало проронил он.

– Далеко не всякий мужчина так поступил бы. Он дернул уголком губ – почти улыбнулся.

– Выходит, я не такой, как все. Камала подошла чуть поближе.

– Этим все равно ничего не поправишь. Завтра она снова придет сюда или в другое такое же место.

Ее слова легли на него тяжким грузом.

– Я знаю, – вздохнул он. – Один-единственный человек не в силах изменить мир, так ведь?

Он привык, чтобы его воле повиновались, почувствовала Камала. Привык распоряжаться людьми и событиями.

Она притронулась к его рукаву. Он посмотрел на нее с любопытством, но не стал отстраняться. На ткани, тонкой и гладкой – такую ткут лишь первейшие мастера, – еще держались отголоски прошлого. Высокое положение, богатство, гордый и независимый нрав. В этом камзоле юноша нередко спорил с кем-то, стоящим у власти. Камала распутала другие следы, менее заметные, и у нее перехватило дыхание. Даже вещи Рави не носили на себе отпечатка такого могущества, данного по праву рождения. Этому есть лишь одно объяснение, которому в подобных обстоятельствах трудно поверить.

– Ты не тот, кем кажешься, – сказала она.

– Ты тоже. – Она слишком увлеклась осмотром, забыв об осторожности, и поплатилась за это. Он сдернул с нее вязаную шапку, под которой обнаружилась буйная рыжая грива – не длинные женские локоны, которые он, вероятно, ожидал увидеть, но и не остриженные по-мужски волосы. – Теперь мой черед задавать вопросы. Начнем с того, почему ты принимаешь так близко к сердцу судьбу этой девочки? С другой стороны, женщина, которая путешествует в мужском платье… можно, я угадаю?

Ни один мужчина, кроме Итануса, еще не заставлял ее так краснеть, и она выбранила себя за слабость.

– Догадки – дело опасное.

– Вот как? – Голубые глаза из ледяных стали теплыми, как горное озеро летом. – Олененок, никогда не видевший человека, не боится охотничьего лука. А лань, которую стрелы уже задевали, подает молодым пример и бежит, как только завидит людей. – Он снова улыбнулся – не насмешливо и не зло, а с состраданием и добротой. – Быть может, я заблуждаюсь?