Легион. Возмездие - Алексей Живой Страница 76

— Я с тобой пойду, — прошептал Леха на ухо другу, но Чайка сделал отрицательный жест рукой.

— Это мое дело, — ответил он, — я справлюсь.

— Удачи, сержант, — напутствовал Ларин друга, поняв, что препирательства бесполезны, — если что, я рядом.

Когда Федор вошел в зал, где все было разгромлено, то дверь за ним сразу же захлопнулась. За спиной возник легионер с коротким мечом, приставив его к спине Чайки. Седовласый Марцелл, в белой тунике и накинутой поверх нее тоге, украшенной пурпурной полосой, находился у дальней стены, сидя на раззолоченной скамье. Рядом с ним, сидел бледный Бодастарт, боясь шелохнуться. Юлия была в двух шагах, ее привязали к креслу так, что она не могла двинуть ни рукой, ни ногой, изо рта у нее торчала цветная тряпка. Она лишь замычала и задергалась, когда Чайка появился в зале. Рядом с ней находилось еще двое легионеров, один из которых поглядывал в окно.

Увидев Юлию в таком состоянии, Федор едва не потерял самообладание, сделав шаг вперед. Марцелл схватил свой меч, лежавший у него на коленях, и приставил лезвие к горлу Бодастарта.

— Еще шаг и я убью твоего щенка, — пообещал он, — а потом и ее.

— Тронешь его, и я тебе горло перегрызу, — тихо пообещал Федор, останавливаясь.

— Избавь его от оружия, — приказал Марцелл головорезу, стоявшему за спиной вошедшего.

Легионер отстегнул от пояса фалькату и бросил ее на пол. Тяжелый клинок с грохотом упал, заставив Бодастарта дернуться, а Федора вздрогнуть, — на шее у его сына появилась тонка алая полоска после того, как он коснулся приставленного к горлу меча.

— Царапина, — успокоил его Марцелл, чуть отодвигая меч, и злобно хохотнул, — парень слишком нервный. Боится своего деда.

Увидев кровь на горле сына, Юлия застонала и лишилась чувств, а Чайка едва не закипел, но сдержался, позволив лишить себя кинжала на поясе и второго, в ножнах на ноге. Теперь он был безоружен, если не считать узкого лезвия, перекочевавшего из его кожаных наручей в правую ладонь еще в тот момент, когда он входил в комнату.

— Ты хотел поговорить со мной, — напомнил Федор, не сводя глаз с Марцелла, — говори. Только убери свой меч от горла моего сына. Зачем звал?

Сенатор выдохнул, но меч опустил. Более того, он даже встал и приблизился к Чайке, не обращая больше внимания на Бодастарта.

— Я позвал тебя, потому что знал, ты придешь, — плотоядно ухмыльнулся Марцелл, и взмахнул рукой, словно призывал Федора посмотреть на панораму грандиозного города, тонувшего в крови, — Риму конец, это понимаю даже я, который всегда верил в то, что его можно отстоять.

Он помолчал, слегка поигрывая мечом.

— На этот раз Ганнибал победил. Но тебе я не доставлю такого удовольствия.

Марцелл вперил тяжелый взгляд в Чайку.

— Я тебя ненавижу. Ты исковеркал мне всю жизнь, соблазнив мою дочь. Убил зятя и уже много лет стоишь у меня на пути. Теперь мой путь окончен, но и твой тоже. Я вызвал тебя, чтобы убить.

Марцелл слегка опустил меч и, обернувшись назад, добавил, показав на бесчувственное тело Юлии и полуживого от страха Бодастарта.

— Сначала я заколю тебя, а потом и ее вместе с отродьем — она мне давно не дочь, раз влюбилась в предателя. Пора закончить все это.

— Ты прав, — ответил Федор, уже принявший решение. — Пора.

Легионер, приставивший к его спине клинок, чуть ослабил нажатие, услышав о том, что Марцеллу наплевать на то, что будет с ними, и Федору этого хватило. Чайка знал, что быстро проткнуть без замаха его собственный доспех римлянину будет нелегко, а это значит, — у него есть не более двух секунд на все. Когда клинок отошел на пару сантиметров, Федор резко согнул правую руку и бросил локоть назад и вверх заученным движением, — легионер проглотил кадык. Увидев, словно в замедленной съемке, как Марцелл поднимает меч, Чайка выбросил руку вперед и всадил узкое лезвие в правый глаз сенатору. Марцелл и охнуть не успел, как был уже мертв. Он упал на колени и рухнул лицом на белый мраморный пол. Последнее, что запомнил о нем Федор, это фонтан крови, брызнувший ему на грудь из опустевшей глазницы и большая темная лужа на полу зала.

— А я хотел дать тебе покончить с собой, — с сожалением проговорил он, подхватывая с пола фалькату.

С двумя оставшимися легионерами он разделался как во сне. Пара отточенных расчетливых движений и оба лежали на полу, с рассеченными головами. Отбросив фалькату, Федор подхватил на руки сына и ощупал, покрывая поцелуями. Тот был цел и невредим, если не считать царапины чуть пониже кадыка. «Надо быстрее унести отсюда Юлию, — решил он, срезая кинжалом путы с бесчувственного тела, — не нужно ей этого видеть».

Рим пал на следующий день. Скифская конница и накатившаяся с севера лавина кельтов предали город огню и тотальному разрушению, после того как Ганнибал пленил всех сенаторов и велел распять их, как рабов, вдоль Аппиевой дороги. Всех до единого, и властителей Карфагена и бывших хозяев Рима. Чайка видел труп Магона на столбе, но последние дни настолько иссушили его душу, что он не вызывал у него никаких чувств. Федор долго стоял и смотрел вверх на тело человека, который едва не лишил его семьи и не смог найти в себе ненависти, чтобы кинуть в него камень.

Ганнибал поручил Чайке отправиться в Остию, куда прибыл посланник его брата из Испании, чтобы торжественно встретить и сообщить, — новый хозяин Карфагена, Италии, Испании и Сицилии уже отбыл в Тарент, не дожидаясь пока утихнет пожар и остынет пепелище на месте некогда огромного города. Федор тоже не мог больше видеть эти руины, из которых понимались, словно мертвые динозавры, остатки обгоревших акведуков, и с легким сердцем отправился к морю, в сопровождении семьи, которую хотел увести подальше от этих мест. Его сопровождал отряд помпезных всадников Магарбала и еще три сотни скифских, во главе с Лехой Лариным.

К счастью, Чайке удалось быстро расправиться с дипломатическим поручением. Узнав о том, что Ганнибала здесь нет, корабль с посланником немедленно покинул лежавший в руинах порт и направился вдоль побережья Италии в Тарент. У него было какое-то срочное сообщение, но Чайку это уже не интересовало. Рим был уничтожен, семья спасена, остальное не важно.

Тем же вечером, поместив Юлию с сыном в одном из сохранившихся домов, он сидел вместе со своим лучшим другом на террасе и смотрел на медленно опускавшееся за горизонт оранжевое солнце. Еще немного и оно должно было коснуться воды где-то там, за краем обитаемого мира, по которому плыла одинокая лодка.

Они пили вино, думая каждый о своем. Влив в себя уже третий кувшин подряд, Федор, наконец, немного расслабился. Он поймал себя на мысли, что ему надоело воевать и вдруг очень захотелось отправиться в какое-нибудь далекое путешествие. Хоть бы и за край того самого мира. Посмотреть, как там живут.

— Что дальше, командир? — хлопнул его по плечу Ларин, выводя из задумчивости, — Рим взяли. Империи, говоришь, не будет. А мы с тобой как?