Лунный нетопырь - Ольга Ларионова Страница 76

— А я что, должна?..

— Отнюдь. Ты ничего не должна. Ты со мной, и поэтому ты не должна ничего и никому. Я просто говорю о твоем равнодушии ко всему, что тебя окружает. Ты не пленяешься щебетом птиц, тебя не пугает пещерное зверье…

— Постой, постой, Горон! За все это время я не слышала никаких птиц, не встретила ни одного зверя.

Осторожно! Еще одно слово, и он догадается, что вместо переходов по ночным тропам ты исчезаешь неизвестно куда!

Шаги как будто запнулись.

— Справедливо. — Голос прозвучал еще глуше. — Я просто перестал обращать на это внимание. Значит, все это время он неотлучно был рядом…

— Он? Лунный Вседержитель?

— Нетопырь. Он, да будет проклят каждый взмах его крыльев! Мелкие создания, лишенные человеческого разума, взамен наделены непостижимым чутьем, которое позволяет им угадывать присутствие ночного дьявола — чтобы спрятаться или разбежаться. Может быть, люди Новоземья когда-то тоже обладали этим даром, но утратили его давным-давно, как и многое другое. Даже маггиры.

— Так может, ты расскажешь мне, наконец, об этих загадочных маггирах и чем они отличаются от остальных жителей Новоземья? Да и вообще, что это было за переселение народов, о котором ты уже не первый раз упоминаешь? Кто и откуда переселялся?

— Кочевье… — Он вдруг запнулся и замер, полуобернувшись к ней. — Но разве твое племя не хранит память о том, откуда оно пришло? Ведь судя по тому, как свободно ты владеешь нашим языком, мы когда-то были одним народом.

Нет, Горон, об этом говорить еще рано. Всякая, пусть даже самая маленькая тайна — это уже оружие. Так что о хрустальном колокольчике, который позволяет мне беседовать с тобой на твоем языке и понимать твою речь, ты пока знать не будешь.

— Мне, во всяком случае, об этом никто не рассказывал, — ответила она просто, умудрившись при этом снова ни единым словом не солгать ему.

По-видимому, этот небрежный ответ удовлетворил его, потому что он вернулся к ее просьбе:

— Маггиры. Этих ты скоро увидишь сама, мы должны добраться до них завтра. А что касается истории всех остальных горных племен… Расскажу. Но не сейчас. Потому что дальше мы будем сохранять молчание. Впереди — пещера, в которой нам могут встретиться люди. Вяльцы. Меня они знают и пропустят, но вот тебя… Попробуем проскользнуть незамеченными. Надень-ка!

Его грубый шершавый плащ, укутывая ее плечи, бесцеремонно царапнул по щеке; влажная шелковистость светящейся ветви скользнула по другой. И где-то совсем близко — тепло его руки. На миг возникло и тут же растворилось в темноте, пробудив неотвратимое воспоминание о другом прикосновении. Губы полночного небожителя, которые властвовали над ней наперекор ее воле.

— Молчи. И дальше — ни звука. Распусти свои волосы, чтобы скрыть лицо.

Пронизывающий сквозняк, точно поземка, прошелся по ногам. Если бы не Горонов плащ, она вздрогнула бы — не от холода, а от неожиданности. Откуда? Точно кто-то неподалеку приоткрыл двери склепа. А Горон, похоже, все предвидел — у него под плащом сегодня оказался какой-то бесформенный черный балахон. Если бы не мерцающая ветвь в руке, он был бы совершенно невидим в этой мгле. Впрочем, она теперь — тоже.

Оливковый факел, скорее лишь обозначавший, чем освещавший дорогу, внезапно исчез: вероятно, Горон спрятал его в складках своей одежды. Разом обостривший слух тотчас же отметил доносящиеся откуда-то снизу шумы — плеск, постукивание, неразличимые голоса. Горбатый силуэт, который она теперь только угадывала перед собой по едва уловимому шороху, сместился влево, и Сэнни увидела, что они уже находятся в пещере.

Невероятных размеров подземелье, в котором свободно мог поместиться небольшой замок, было освещено только в центре: торчки мерцающего камыша, по какой-то прихоти расположенные там правильными кольцами, оставляли невидимый отсюда свод и стены в спасительной для путешественников мгле. Какое-то нелепое сооружение громоздилось в самой середине этого гигантского склепа, и на нем, как на пьедестале, высилась неуклюжая колонна, уходящая в темноту и по-видимому подпирающая свод. У ее подножия несуетливо маячили две человеческие фигурки, и монотонное постукивание явно исходило от них.

Пол был завален какими-то обломками и кучами мусора высотой почти в человеческий рост, так что прятаться за ними не составляло никакого труда, зато в сандалии сразу же набилась въедливая каменная крошка. Если не шуметь, то всю эту пещеру можно было бы обойти по окружности, и не один раз, и не привлечь внимания возможных ее обитателей.

И, тем не менее, Горон замер, положив ладони на стену, словно ожидая сигнала тревоги. Казалось, он превратился в статую, изваянную из тени, и только суховатый шелест его живых волос, скользящих по плечам, был единственным признаком жизни — так шевелятся чуткие усы хищного зверя, настороженного опасностью. Но за кого он боится?..

За тебя, разумеется. Так что повторяй все, что делает он, и не вздумай проявлять самостоятельность.

Да уж как-нибудь.

Между тем пауза затягивалась, и невольно пришлось — о, проклятие, в который уже раз! — подумать о том, что на Игуане могут обратить внимание на ее ежевечерние исчезновения. И тотчас же Горон, словно угадав нетерпение своей спутницы, двинулся вдоль стены; она — следом. Все время касаться бугристой поверхности камня было неприятно: на ладонях оставался паутинный налет, и какие-то мелкие твари ускользали прямо из-под пальцев. Несколько раз камень под руками пропадал, означая невидимый лаз, из которого весьма ощутимо тянуло затхалью; по тому, как уверенно Горон пренебрегал каждым из них, было очевидно, что он привычным путем направляется к проходу, ведущему из этой пещеры под открытое небо. Скорее бы…

Замри!

Ну вот, опять заминка; замерла, а что дальше?

И тут из того, что она считала пьедесталом колонны, а на деле оказалось громадной печью, вырвался сноп ослепительных искр; крупные, точно головешки, они стремительно пропарывали подземную темноту в тщетной попытке пробиться сквозь каменный свод к рассветному небу, но на излете вдруг теряли свою огненную тяжесть и, замерев в задумчивой невесомости, в последний миг собственного блистательного существования осознавали наконец всю бесполезность этой попытки к бегству — и рассыпались дочерним роем золотой шелухи, обреченной угаснуть в бесшумном падении.

А каменный свод, кичась своей несокрушимостью, ликовал, отражая в бесчисленных изломах все буйство живого огня и своенравно окрашивая его в переливчатые оттенки подземной радуги; вкрапленные в горную породу кристаллы самоцветов мгновенно наливались нестерпимым сиянием, таким пронзительным, что казалось, пещера наполнилась назойливым одурманивающим звоном, и это зарево тысячецветных бликов вверху, над головой, было столь ослепительно, что вся нижняя часть волшебной пещеры оказалась теперь окончательно погруженной в непроглядный мрак, вместе с населявшими ее трудолюбивыми гномами и их гигантской печью, в которой они варили какой-то колдовской сплав.