Боевой вестник - Сурен Цормудян Страница 76

— Пока не знаю…

— Да все очень просто! — воскликнул вдруг молодой Брекенридж. — Ему надо жениться, и чем раньше, тем лучше!

— Ступай к своей Ники. — Леон с досадой посмотрел на сквайра.

— Мой принц, я…

— Ступай к своей девчонке и проведай, как ее руки! Мне еще раз повторить? Не этого ли ты жаждешь больше всего?

— Леон, я лишь хочу тебе помочь. — Брекенридж поднялся.

— Вот и ступай.

Кристан побрел в сторону дворца, явно удрученный реакцией принца, однако обрадованный возможностью проведать возлюбленную.

Принц смотрел ему вслед, сосредоточенно думая о проекте смешать кровь Эверретов и Тассиров. И о том, как не пролить кровь, стараясь от этого союза уйти.

— А ведь он прав, Леон, — тихо сказал сир Нордвуд.

— Оттого меня это и злит. Не желаю я жениться.

— И каков же тогда выход? Если ты в ближайшем будущем не найдешь невесту среди знатных девиц Гринвельда, придется идти к алтарю с малолетней тассирийкой.

— Двенадцать проклятий и тринадцатое в придачу на того, кто это затеял! — Леон со злостью пнул землю.

— Проклятия не решают проблем, мой принц. И надо срочно оповестить его величество. Ты собираешься писать отцу?

— И как же мне это сделать, чтоб шпионы императора не прознали? Или ты думаешь, наши письма домой тут не читают?

— Было бы глупо так думать.

Принц вздохнул. Поистине тяжкое бремя легло на его плечи.

— А кто такая Инара? — вдруг спросил он.

— Кто? — Харольд не понял вопроса.

— Инара. Кристан упомянул это имя. Какая-то Инара сказала его девке, что я убил на пиру человека. Кто она?

— Не имею ни малейшего понятия, мой принц.

— Ладно, позже у него спрошу. Бери бирган, и продолжим.

* * *

Вечера он ждал с нетерпением: спадал безжалостный зной, легкий бриз начинал дуть со стороны Срединного моря, неся свежесть и прохладу, пришедшую, возможно, из его родного края. Мир окутывали янтарные сумерки, а Леон по обыкновению погружался в мраморный бассейн, откуда через широкое окно мог смотреть прямо на закат. Он и не предполагал, как приятно может быть после тренировки окунуться в теплую воду, пахучими эликсирами окрашенную в бледно-розовый цвет.

Наследник гринвельдского престола устало положил руки на края бассейна, запрокинув голову и прикрыв в сладкой истоме глаза. Вода, из которой виднелись только шея и голова, вытягивала усталость и боль из утомленных мышц и сухожилий, смывала пыль и пот вместе с усталостью, на смену им принося сладостную негу.

Принц неподвижно сидел так, наслаждаясь тишиной. Мысли о наложнице императора, тревожные слухи о желании все того же императора поймать гринвельдского принца в ловушку брачного союза — ничто его не тревожило, все заботы, обуревавшие день напролет, упорхнули куда-то.

Вдруг раздался плеск, вода заколыхалась и принялась облизывать его шею. Шатиса умела ступать совсем беззвучно, словно кошка, а босиком она вообще ходила почти на кончиках пальцев, парила мотыльком. Но никто на всем белом свете не обладал умением входить в воду, не потревожив оную.

Обнаженная наложница, спустившись по мраморным ступенькам в бассейн, стояла по пояс в воде и смотрела на принца. Тот так и не открыл глаз, продолжая сидеть, раскинув руки и запрокинув голову. Шатиса поставила на край бассейна бронзовую чашу с горячей водой, в которой находился помазок из жесткого носорожьего волоса. Рядом положила мыло.

— Хочешь, чтоб я омыла тебя? — тихо спросила она.

— Позже, Шатиса, — лениво отозвался принц, не размыкая век. — Так хорошо сейчас…

— Как пожелаешь. — Молодая женщина погрузилась в воду и прижалась к Леону, опустив голову ему на плечо.

Какое-то время она была неподвижна, стараясь не тревожить Леона. Но вскоре ее ладонь, будто живя своей собственной жизнью и потакая сугубо своим потаенным желаниям, стала осторожно касаться тела принца под водой. Но нет… Ладонь все же подчинялась своей хозяйке. Она искала отклик в теле этого молодого мужчины на присутствие рядом прекрасной обнаженной женщины. Однако отклика не было. Его желание не просыпалось мгновенно, как это было в первые их ночи, когда ей достаточно было чарующе взглянуть в его глаза, чтобы он накинулся на нее.

— Мой принц, — тихо шепнула она.

— Что? — устало и негромко отозвался заморский гость.

— Пять ночей ты не овладевал мною и не покорялся мне. Сегодняшняя ночь будет такой же?

— Я устал, Шатиса. — Принц раздраженно вздохнул. — У меня нет сил и желания даже вылезать из воды.

— Ты будто специально изнуряешь себя играми с мечом, чтоб иметь повод отвергнуть мои ласки грядущей ночью, — с нотками обиды проговорила наложница. — Ты хочешь чего-то нового? Я могу дать тебе больше, чем дала до этого. Только скажи. Прошу, ответь честно, если я наскучила тебе.

— Ты рискуешь мне наскучить такими разговорами. Я мужчина. А меч для мужчины важнее постельных радостей…

Леон поймал себя на мысли, что невольно повторил слова своего наставника Вэйлорда, произнесенные им в тот день, когда Леон впервые заночевал в борделе, после чего опоздал на тренировку.

— Думалось мне, господин, что настоящий мужчина способен позволить себе и владение мечом, и владение женщиной.

— Не слишком ли дерзко? — Леон открыл глаза и приподнял голову, устремив на рабыню недобрый взгляд.

Шатиса чуть отпрянула, да так, чтоб ее груди показались из воды.

— Ты прекрасно знаешь, насколько дерзки мои уста, — томно произнесла она, слегка облизнув губы. — Но если я позволила себе сказать то, чего не следовало, то накажи меня.

И она улыбнулась зовущей к ласкам улыбкой.

— Дрянная девка. — Леон ухмыльнулся и снова запрокинул голову, глядя в потолок. — Хитра и коварна, будто змеи, прячущиеся под камнями всюду в вашей стране.

— Они лишь ищут тени и прохлады, и это желание пробуждает в них нещадное солнце. Как молодость пробуждает огонь желания дарить и получать ласки. И ты для меня — будто камень, дарящий тень изможденной солнцем змее.

— Тебе бы баллады фривольные сочинять, бесстыжая девчонка.

— И это я умею тоже.

— Скажи-ка мне, Шатиса, слышала ли ты что-нибудь о том, будто ваш правитель вознамерился выдать за меня свою дочь?

Поняв, что раздразнить принца не удастся, наложница перестала улыбаться и, вернувшись в воду, приняла такую же, как у Леона, позу с противоположной стороны.

— В покоях девиц всегда много говорят. До слуха моего и такие слова доносились.

— То есть это правда? — оживился и в то же время помрачнел Леон.

— Как по мне, так это просто сплетни. В то же время я слышала, будто старшая из незамужних наследниц может быть отдана замуж за сына кого-то из артаксатийского триумвирата. Болтовня, и только. Если тебе, конечно, интересно мое мнение.