Кровавый рассвет - Дмитрий Казаков Страница 75

Саттии пришлось приложить некоторое усилие, чтобы подняться с лавки. Когда вышли на улицу, стало видно, что над морем собираются облака, обещая скорый дождь. Успели спуститься по склону холма и по мосту перебраться через речушку, что отделяет Нижний город от Верхнего, и тут на Тафос обрушился ливень.

Пришлось переждать его под навесом крохотной и грязноватой нолни, в компании дюжины вонявших потом матросов и хозяина. Тот непонятно почему считал, что говорит на наречии людей, а на самом деле изрекал нечто невнятное, сдобренное безумными улыбками.

Что он имел в виду, не понял никто.

Когда дождь закончился и брызнувшее через прорехи в тучах солнце залило море золотистыми бликами, Саттия вздохнула с облегчением. А выйдя из-под навеса и вдохнув чистого воздуха, девушка и вовсе от счастья почувствовала себя в Небесном Чертоге.

– Ну что, с какого начнем? – спросил Гундихар, с видом знатока оглядывая стоявшие у причалов суда.

– С ближнего, – ответила Саттия.

Ближайший корабль, большой, трехмачтовый, судя по выкрашенным в синий цвет бортам и оснастке, прибыл с противоположного берега Блестящего моря, из Фераклеона или иного гоблинского порта в пределах Великой степи. У сходней гостей встретили трое мрачных матросов с цветастыми косынками на головах и изогнутыми ножами на поясах.

– Что угодно? – проскрипел самый маленький и темнокожий из них, с перебитым носом и шрамами на лице.

Он напоминал уличного кота, что побывал в десятках схваток и потерял в них не только часть шкуры, но и привычку бояться чего-либо или кого-либо.

– Мы хотим увидеть капитана, – сказал тар-Готиан.

– Да? – Темнокожий гоблин осмотрел сельтаро с головы до ног, потом взгляд его упал на «годморгон» в лапе гнома и меч у пояса Саттии. – Это можно. – Он перешел на гоблинский язык: – Григора, фэрна Тарт-Мос. [10]

Один из обладателей цветастой косынки и кривого ножа утопал вверх по сходням. С палубы донеслись голоса, а затем через фальшборт перегнулся высокий гоблин в низкой шапке с широкими полями.

– Чего вы хотите? – спросил он, и красные глаза его недружелюбно блеснули.

– Узнать, не пойдет ли это судно в сторону Терсалима, – холодно сказал бывший сотник.

Капитан мгновение разглядывал путешественников, а затем его лицо исказила усмешка.

– Ты, эльф, видимо, не знаешь, что творится в мире. В море сейчас рискнет выйти только полный безумец, тот, кто заложил душу Адергу. Там рыщут корабли нагхов, и встреча с ними – это смерть!

Гундихар засопел, собираясь, скорее всего, возразить и заявить о том, что он сам, в одиночку, захватил судно орданов.

– Но нагхи на юге, а Терсалим на севере, – опередила его Саттия. – Что толку стоять тут и платить портовый сбор?

– Лучше потерять деньги, чем жизнь, – покачал головой капитан. – Зачем золото мертвецу?

– Да, как я понимаю, о плате нет смысла и заикаться… – проговорил тар-Готиан. – Хотя мы бы не поскупились.

– Смысла нет, так и есть, – вновь улыбнулся капитан. – И вот что я вам скажу: до Терсалима сейчас безопаснее добраться сушей. Через горы и набитую орками степь. Помимо того, в самой Серебряной империи свара, вы хоть об этом знаете?

– Ладно, пойдем дальше, – вмешался Гундихар. – Чего с этим трусом толковать? Поищем кого-нибудь посмелее…

Темнокожий гоблин у сходней оскалился и потряс ушами, показывая, что недоволен, а вот капитан не обратил на оскорбление особого внимания.

– Идите, ищите, – сказал он. – Только учтите, дураков тут нет. Они все погибли во время штурма.

Ничего не осталось, как тащиться дальше, к длинной черной галере с шатром на корме. Но тут путешественников подняли на смех, едва услышав слово «Терсалим», так что пришлось удерживать впавшего в ярость гнома.

Капитан следующей галеры выслушал просьбу до конца, но отрицательно покачал головой и развел ручищами. Не помогло золото, тяжелые монеты имперской чеканки, что ценились далеко за пределами Мероэ. Пришлось ссыпать их обратно в мешок и решиться на новую попытку.

Капитаны отказывались, смущенно отводили взгляды. Они не хотели выходить в море. Все как один, вспоминали нагхов, бормотали про войну в Серебряной империи и про то, что делать там нечего.

А когда один все же согласился, неожиданно заговорил Бенеш.

– Он хочет нас обмануть… – произнес он медленно. – Вывезти в море, а там убить, да.

– Э… хм… – Багровое лицо капитана сделалось белым, а единственный глаз забегал из стороны в сторону.

– Ладно, пойдем, – сказал Гундихар, многозначительно взмахнув «годморгоном». – Вот только чего делать, убей меня Первый Молот? Неужели и вправду отправимся по суше?

– Нет… не надо, это долго… – помотал головой Бенеш. – Долго слишком. Давай вернемся, я поговорю с тем, вон с ним…

И они пошли обратно по берегу, вдоль причала, провожаемые взглядами, полными насмешки и злости. Остановились у небольшой галеры, водил которую узколицый гоблин в меховой, по орочьей моде, безрукавке.

– Я вам все сказал, – устало повторил он. – Мне не нужно золото, и я…

– А если я вылечу твою дочь? – перебил его Бенеш, и капитан вздрогнул, словно его ударили кнутом.

– Ты… – Кулаки сжались, глаза превратились в щелочки. – Откуда?.. Кто тебе рассказал, олдаг?

Ученик Лерака Гюнхенского не стал ничего отвечать. Он присел на корточки и опустил ладонь к земле. Помедлил немного и повел ее вверх. Следом потянулся побег с цветком розы на конце, закачался под налетевшим ветром.

– Ты маг… – проговорил капитан немного растерянно. – Тогда понятно… Ты можешь ее спасти?

– Я постараюсь, да, – кивнул Бенеш, и Саттии на мгновение почудилось изумрудное зарево вокруг его головы.

– Хорошо. Если ты исцелишь ее, я отвезу вас к Терсалиму. Даю слово. – Капитан бросил на собеседника полный надежды взгляд. – Только подожди немного. – Он отвернулся и начал выкрикивать приказы.

– А что с его дочерью? – вполголоса спросил Гундихар.

– Нагхи… они, ну, поражали город не только огнем, – сказал ученик Лерака Гюнхенского, – они пытались отравить души защитников. Взрослые… они сильнее, а вот дети… много умерло.

– А как ты узнал, что у него есть больной ребенок?

– Всегда видно, когда у дерева гнилые плоды.

Судя по вытянувшейся физиономии, такого ответа Гундихар не понял.

Капитан закончил распоряжаться и сошел на берег. Выяснилось, что он мал ростом даже по гоблинским меркам – по пояс тар-Готиану – и что на боку его висит короткий меч.

– Пошли, колдун, – сказал он. – Мое имя – Курт-Чен, и всякий в Тафосе знает, что слово мое крепко.