Голиаф - Скотт Вестерфельд Страница 75

Затем вид на «Левиафан» открылся сверху — оттуда, где камера глядела с крутого утеса, а воздушный корабль снижался в каньон Панчо Вильи. Букашками суетились по палубам люди и зверье, блестели на солнце стальные когти мелькающих вокруг корабля боевых ястребов.

Внезапно в поле зрения возник крылатый силуэт: воздухоплаватель, крупным планом в камере. Дэрин моргнула, с трудом веря своим глазам: на экране было ее собственное лицо.

Лицо сменила надпись: «Храбрый авиатор пробует свои крылья».

— Пробует? — произнесла она вслух. Это как будто она забавляется, а не предотвращает непоправимую беду! С исчезновением надписи две девчонки, шушукнувшись, захихикали, указывая пальцами на экран.

— Они, похоже, считают, что ты симпатичный парнишка, — сказала Лилит, — сорвиголова. А что, так оно и есть. Ты когда, кстати, отбываешь?

— К вечеру сутки у нас истекают.

— А жаль. Ну а Алек, я так понимаю, остается?

— Да. Он теперь работает у Теслы.

— Бедняга Дилан. — В эти секунды моргающий экран показывал Алека лицом к лицу с массивными боевыми быками Панчо Вильи. — Дилан — это же не настоящее твое имя?

Дэрин тряхнула головой, но ничего не ответила. Лилит, похоже, угадывала насчет нее решительно все, а что не угадывала, то интуитивно домысливала.

— Ты так и думаешь оставаться мужиком?

— Похоже, не получится. Слишком много людей уже знает. — Дэрин поглядела на школьниц; девочки были без сопровождения, но их это, похоже, ничуть не смущало. — Да и кто знает, надо ли мне это. Женщины здесь свободно летают на шарах, могут водить шагоходы. Доктор Барлоу говорит, с окончанием войны женщины в Британии смогут голосовать.

— Ха, — Лилит с печальным сарказмом покачала головой. — Когда мы только еще готовили восстание, Комитет обещал то же самое. Но теперь, когда революционеры у власти, торопиться с этим, похоже, никто не собирается. А когда я поставила им на вид, меня отослали за тридевять земель.

— Да, но я рада, что ты здесь, — тихо сказала Дэрин.

Прежде она никогда не заговаривала об Алеке вслух, никогда и ни с кем (кстати, вот вам одна из проблем тайной двойной жизни). Все эти неуставные мысли насчет вожделения предназначались исключительно для ее ушей, если не считать того краткого мгновенья на хребте корабля.

— Я его как-то раз поцеловала, — шепнула она.

— Вот молодчина. А он что?

— Э-э… — Дэрин вздохнула. — Он проснулся.

— Проснулся? Ты к нему что, в каюту прокралась?

— Да нет. Он упал и ушибся своей дурной башкой. Это была, как бы сказать, медицинская необходимость!

Лилит прыснула, пытаясь сдержать смех, а Дэрин, отвернувшись, мрачно уставилась на экран. Может, ей и вправду лучше сознаться всему свету, кто она такая. Тогда, глядишь, и секреты исчезнут сами собой.

Но причина, отчего сделать этого нельзя, была перед ней — вот, прямо перед глазами, на помаргивающем свету. Авиация есть авиация, и каждая минута на «Левиафане» стоит жизни, прожитой под этой вот лживой личиной.

— Ты любишь его?

Дэрин, сглотнув, кивнула на экран:

— У меня рядом с ним как раз такое вот ощущение. Как от полета.

— Ну, так тебе надо ему об этом сказать.

— Я же говорю, я его поцеловала!

— Это не совсем то. Я вон тогда тоже тебя поцеловала. Но это ж не любовь была, мистер Шарп.

— Да? А… а что тогда?

— Любопытство, — улыбнулась Лилит. — К тому же, как я и сказала, ты симпатичный парнишка.

— Но я уверена на все сто: Алеку симпатичный парнишка без надобности!

— Ты не можешь быть уверена, пока не спросишь.

— Тебя-то, я понимаю, растили бомбометательницей, — Дэрин изобразила это жестом, — но меня-то — нет.

— А тебя что, растили носить штаны и служить солдатом?

— Может быть. Но не будем путать одно с другим, черт возьми! — Одна из школьниц рассерженно зыркнула в их сторону, и Дэрин понизила голос: — Надо, не надо — дело не в этом. Просто он наследник австрийского трона, а я простолюдинка.

— Тот трон к концу войны может уже и упраздниться.

— Спасибо, обрадовала.

— Ну, так война же. — Лилит вынула карманные часы и в неверном прыгающем свете экрана глянула время. — Все, нам пора обратно.

Дэрин кивнула, но когда пробиралась следом за Лилит к выходу из кинозала, напоследок оглянулась на экран. «Левиафан» с починенными двигателями величаво всплывал над пустыней.

В эту минуту она пообещала себе, что в следующий раз, когда окажется наедине с Алеком, непременно внесет в их отношения ясность. В конце концов, она же поклялась, что не будет держать от него секретов.

Хотя момент этот, понятно, может не представиться вплоть до самого конца войны — то есть еще годы и годы, за которые мир еще неизвестно как изменится.