Кембрийский период - Владимир Коваленко Страница 75

— Не понимаю, — признался Клирик. — До боя далеко, завянут. Ну это ладно — на марше тоже всякое случается. Так что ребята с холмов, кто в темном да в зеленом, кругом правы. Но вот рыцари все в белом и красном. В лесу — самое заметное сочетание, хуже только желтое с красным. Может быть. И чему тут помогут несколько веток на голове?

— Это чтобы тебе было легче своих отличить. Нас даже за Дикую Охоту принимают. За твою. Оттого и крестятся — по доброй твоей славе. Ну а как еще можно понять в эти дни поезд сиды со странной посадки всадниками?

— Так они правы! Мы и есть охотники королевской службы. Дикие. Но симпатичные. А что командует сэр Эдгар, им с холмов не разобрать.

Анна не ответила. Задумалась. Ненадолго.

— Наставница, взгляни. Озерную ведут.

Немайн развернулась к стреломету спиной, к хутору глазами. Каждый дом в Камбрии был чуть-чуть крепостью. Так что прикрытый постройками и частоколом двор был оснащен входом, по монументальности немного уступающим воротам Кер-Мирдина. Только за этими воротами не было вторых. Немудрено: они были самым крепким укреплением в усадьбе. Вот в эти распахнутые настежь створки и выводили навстречу судьбине очень несчастную молодую женщину. Словно на заклание. То есть все — с чувством исполняемого долга. Жертва — с недоумением, за что ее так жестоко… Вот именно по поведению Клирик озерную и определил. И по белому одеянию. Традиционному для дев Аннона — такое у озерных правильное название. Красителей у них, под водой, что ли, других нет, кроме солнышка? Отбеливать холст трудно, пачкается белая одежда легко, стирать… Что такое стирать в седьмом веке, Клирик уже повидал. Именно из-за этого процесса благородные девы и дамы время от времени приставали к мужьям, пытаясь вызнать, не прокормит ли хозяйство рабыню-другую? Вон у ирландцев рабыни и стирают, и тесто месят, и свиней пасут… Лепота. Да и в Камбрии при римлянах так было. Пока свободных да благородных не набилось невпрокорм. Тогда вдруг и выяснилось, что если хозяину нужно делить с рабом свой кусок да кусок жены и детей, рабский труд совсем неэффективен…

А озерная, несмотря на испуг, хороша. Золотистые, с уклоном в червонное золото, волосы. Белая — да и не слишком — кожа. Издали повиделась очень высокой. Оказалась — тонкая. Росточку маленького, хоть и повыше Немайн. Зато вся узенькая, вытянутая. Кисти рук почти как у сиды. Мальчишеские бедра, при этом ноги от ушей. Лицо овальное, острое. И ступни пусть узкие, но длинные. Даже слишком.

Получалось, общие черты есть, но перепутать с круглолицей сидой — действительно позор. Сэр Кэррадок оказался прав по всем статьям. Озерные в Диведе водятся. Клирику пришлось напомнить себе ктулху фтхагн, с которого началось камбрийское бытие. Нельзя верить первому взгляду! Зато озерную стоит хорошенько расспросить.

Клирик еще не решил фундаментальный вопрос бытия — "играть или жить". Но роль пытался соблюсти как можно точнее. А потому выпрямился, опершись здоровой рукой на сиденье, а зажатой в лубке — на щит. Больная рука ответила недовольным прострелом. Повернулся к хозяевам. Так удалось затушевать единственное, что в образе лунной эльфийки было не сидовского, — рост. Ну и выражение лица вышло неласковое.

Озерная увидела сиду, ноги подкосились… Но ничего, в обморок не хлопнулась. Да и остальные смотрят с почтением, трясутся, но в ножки, как придорожные свинопасы, не падают.

— Что вы ей про меня наговорили, что дева Аннона и на ногах не стоит? — набросилась на хуторян Немайн, пытаясь сообразить, не устроить ли очередные обнимки. — Мшелые байки про худший день в истории Коннахта? Так это было давно, далеко и неправда! Подойди сюда, девочка. Успокойся, я добрая. Сегодня по крайней мере. Вот так. Посмотри мне в глаза. — Клирик припомнил общее, с трудом сдерживаемое желание, возникающее при первом знакомстве, наклонился. — Пощупай уши. Да-да. Тебе разрешаю. Можешь даже чуть-чуть подергать… Заметь, такую фамильярность я позволила только сестрам — каждой по разу. Иначе какие они сестры, если меня за уши не таскали, спрашивается? Теперь покажи свои.

Клирик откинул соломенное золото назад. Не удивился, когда ушки оказались островаты. Вот если б оказались как у него, — звериные. А так… Обычные. Самую малость заострены в верхней части. Таких «полуэльфов» в двадцать первом веке он на улице встречал. Оставалось констатировать: озерная — человек, хотя немного странный. Не писаная красавица, как в сказках, но весьма симпатичная особа. Остаток какой-то старой расы, вроде пиктов, что ли? И о чем с ней говорить?

Живую озерную Клирик потребовал у сэра Кэррадока в качестве Луны с неба. Перед самым походом. Зашла речь о давешней истории с проверкой на счет. Рыцарь, зачастивший по вечерам в «Голову», очень потешался, насмехаясь над принявшим сиду за озерную деву недотепой. Настолько едко, что Клирик заступился за фермера, вживе не видевшего ни тех ни других. Специально, чтобы не раздражать неверием в мифологию, оспорил не существование озерных в принципе — а вот именно здесь. Заявил, что уж в Диведе озерных-то нет. Вот и не с чем сравнивать — сиды-то редки. Кэррадок на это пожал плечами и сообщил, что озерные есть, только очень Немайн боятся. Потому ни одной на эту ярмарку, и верно, не приезжало… Вот Клирик и попросил познакомить хоть с одной. И рыцарь на ясном глазу дал — и легко сдержал обещание.

Теперь нужно о чем-то с ней все-таки говорить. Немайн попыталась потянуть время…

— Считаешь до скольки? — вот с этого, традиционного уже, и начала.

— До пяти. — страх в глазах озерной вырос и плещется, выбрасывается на брови, щеки, губы…

— Врет. Она в дун на рынок ходит, — гуднул один из благородных воинов, сбив ольховый венок на ухо. — У моего дяди, пасечника, за мед торговалась. Хорошо считает. И даже обсчитывает, зараза!

— Но я же теперь крещеная! А в Анноне не умела. Ей-богу… Ой…

— А если вернуться придется? — Немайн скептически склонила голову набочок. По сказкам, возвращение озерной — обычное дело, если муж не понравился. Мычащее приданое, понятно, при этом исчезало вместе с озерной. И со всем приплодом. Что, в общем, вполне соответствовало кельтской традиции брака с равными правами мужа и жены.

— А не придется. Добрый у меня муж. Семья богатая, клан сильный. И на земле хорошо. А в Анноне всегда сыро. Вечно вода под ногами хлюпает, — озерная, словно для иллюстрации, хлюпнула носом, — и земля под ногами проседает.

Клирик начал что-то понимать. Образ проседающей земли был знаком и отзывался неприятной виноватой печалью. Ну не был он любителем ни рыбалки, ни охоты. А знание, что не слишком приятный, но в чем-то и притягательный ландшафт, через несколько дней будет полностью уничтожен, немного меняет его восприятие. Это называлось программой омоложения древних озер. Результат восхитительный. «Зеленые» рвут чубы друг другу, а концерн получает сорок рыбхозов в качестве подшефных хозяйств. Наверное, именно после этого за Клириком и укрепилась репутация специалиста по невозможному.

— А выходить из Аннона страшно было? — болотные тропы — штука подлая. Хотя как-то ведь и скот выводить ухитрялись. Гати, известные только нескольким посвященным? Иначе все бы про них уже знали. — Наверное, шаг в сторону от друида — смерть.