Полусолнце - Кристина Робер Страница 75

Мэйко сказала, что я могу остаться с ними. С ней.

Она мне нравилась. Нет, я не заблуждался в своих чувствах к ней, как когда-то в чувствах к Рэйкен. Мэйко сразу показалась мне такой теплой, родной. Она просто смотрела на меня, и я знал, что в этом игривом детском взгляде зеленых глаз понимания больше, чем в самой искренней молитве. Не знаю, зачем я нужен ей. Но я бы не задумываясь принял ее предложение. Если бы не…

Шиноту. Дядя потерял все. Он хорошо держался, узнав о моей природе, держался, когда умер Кацу. Что будет, если и я оставлю его?

– Не оставишь, потому что я еще могу вернуться.

Шелест ее голоса словно удар хлыста рассек морок, захвативший мое сознание. Я сел на футоне и часто заморгал. Несмотря на светлеющее небо, в спальне все еще было темно.

– Мидори? – выдохнул я.

– Здравствуй, братец.

Она появилась из ниоткуда, вышла из темноты – так, как уходила в другие миры Рэйкен. Боги, это была она! Голубое кимоно, расписанное розовыми бутонами и подпоясанное белоснежным оби, вороные волосы, рассыпавшиеся по плечам. Я бы никогда не забыл этого облика: точно так же выглядела Мидори, когда в последний раз взглянула на нас с Шиноту и сделала шаг в пропасть.

Сестра подошла ко мне и опустилась на колени. Я невольно подался вперед, пытаясь разглядеть хоть какой-то намек на смерть, но лицо Мидори не изменилось: все те же прекрасные черты, живой румянец на щеках и голубые глаза, слегка прищуренные, мечущие подозрительные искры.

Она пристально смотрела на меня, на губах застыла снисходительная улыбка. И меня захлестнула такая волна чувств, что я рванулся к ней, хотел обнять, но Мидори внезапно отстранилась.

– И я скучала, милый братец. Но у меня мало времени, не будем тратить его на нежности.

Нравоучительный тон пригвоздил меня к месту. Я растерянно уставился на сестру.

– Ты умерла. Я видел…

– Глупости. Я не умирала. Просто мне нужно было время, чтобы найти…

– Кого найти, Мидори?

– Отца. Ты же знал, что Такимару и Анда были нам не родными. Знал же?

Я нехотя кивнул. В голове была буря мыслей.

– И наверняка чувствовал, что мы не такие, как наш дядя. Чувствовал эту силу? В какой-то момент я просто не способна была больше делать вид, что могу жить по-прежнему. Я должна была найти нашу семью.

– Но, Мидори, я тоже этого хотел! Почему ты не сказала мне?

Сестра скептически закатила глаза, и я вдруг понял, как сильно скучал по ней!

– Никогда ты этого не хотел. Ты всегда был другим. Тебя устраивала наша жизнь в поместье. Тогда я решила сама найти. – Мидори вдруг ловко вскочила на ноги (как ей удалось в таком узком кимоно!), и в голубых глазах вспыхнуло ликование. – Но не знала, возможно ли это! Думала, что раз мы оказались у смертных, значит, наши настоящие родители умерли или с ними что-то случилось. Ведь никто не откажется от своих детей по доброй воле, понимаешь? Я не хотела тешить тебя пустой надеждой.

– И что? Ты их нашла?

Мидори широко улыбнулась.

– Отца, Коджи, я нашла отца!

Сердце гулко забилось. Когда Рэйкен подтвердила мою догадку, что я не принадлежу миру людей, мне даже в голову не пришло искать своих настоящих родителей. Я думал лишь о том, как Шиноту справится с известием, сможет ли он принять меня. Но вот Мидори рассказала, что нашла отца, и от волнения я уже не мог усидеть на месте. Забыл и о дяде, и о том, что два года считал сестру самоубийцей.

– Кто он, Мидори? Кто? – Я вскочил с футона. Тонкая полоска света просочилась сквозь приоткрытое окно прямо к ногам сестры, и она сделала шаг назад, по-прежнему широко улыбаясь.

– Он потрясающий, Коджи! Самый великий демон из всех! У него такие же глаза, как у нас! И еще… нет, ты даже не представляешь… еще он потомок Сусаноо!

– Ничего себе совпадение! Птичьи духи тоже потомки бога ветра, – удивленно выдохнул я.

С ума сойти, в моих жилах течет кровь бога! Поэтому мне удалось поднять нас с Рэйкен в воздух на том холме?

– Птичьи духи? – переспросила Мидори.

– Ну да. Те, что живут здесь.

– Где это «здесь»?

Я так и замер, глупо улыбаясь. В комнате становилось все светлее. Сестра пытливо смотрела на меня, медленно отступая в тень.

– В Блуждающей крепости, – неуверенно ответил я. На смену эйфории пришла тревога. Что-то было не так. – Мы все здесь, я и Шиноту. Пришли, чтобы найти тебя…

– Шин тоже здесь? – ее голос прозвучал удивленно, хотя лицо оставалось бесстрастным.

– Он больше всех хотел найти тебя. Мы даже обратились к демону, который может попасть в Ёми, потому что думали, что твоя душа там…

– Да-да, отец говорил про этого демона. Надеюсь, ты не веришь ей.

– Почему? Она…

– Нет, Коджи, она совсем не такая, какой ты ее считаешь! – резко сказала Мидори.

По спине пробежал холодок. Как изменился ее голос… Сколько властности и надменности было в нем.

– Отец мне все рассказал. И тебе расскажет. – Глаза Мидори сузились, превратились в зловещие щели, а потом вдруг напряжение в чертах сошло на нет и губы растянулись в знакомой теплой улыбке. – Ты даже не представляешь, какая у нас будет жизнь! Я отведу тебя к нему в замок! Коджи, ты бы видел его! Только… только тебе нужно проснуться.

– Что?

– Это сон, милый братец. Я не могла найти тебя. Поэтому отец и научил меня приходить к тебе во сне. Но я хочу увидеть тебя во плоти. Коснуться, вновь обнять. Чтобы мы опять стали семьей. А ты хочешь?

Синие глаза сестры увлажнились. От былой надменности не осталось и следа. Она смотрела на меня с такой мольбой, что сердце защемило.

– Конечно хочу, Мидори!

– Тогда проснись и открой ворота. Я буду ждать тебя за порогом.

Рассвет окутал спальню мягкой розово-золотистой дымкой. Я молча смотрел, как силуэт Мидори блекнет, как ее улыбка стирается и тускнеют цветы на кимоно. Сон ли это был, вызванный тоской по сестре, или реальность? Я не знал. Но когда открыл глаза, первые лучи солнца уже грели мои босые ступни, а на сердце было и тяжело, и радостно одновременно.

Так бывает, когда страх встречается с надеждой.

Когда я выбежал на главную улицу крепости, гирлянды из фонарей испустили последнюю вспышку света и погасли. Празднество закончилось, и у нас бы в поместье сейчас все давно спали, но птичий народ жил по своим правилам. Из кухни доносился звон посуды и бодрые голоса, запах подсоленной рыбы проникал в нос и манил. Но я не обращал внимания, направляясь прямиком к спальне дяди.