Королевские клетки - Илья Ганин Страница 75

— Господь наш пресветлый, а я уж подумала, нас захватила Ивернея. Капитан граф Молле, что сие означает?

Граф подождал. Но ни кланяться, ни делать реверанс Лиля не собиралась точно. Хрен тебе, а не покорность. Не дождавшись, Молле начал сам. Наверное, ему казалось, что он был шикарен и зловещ.

— Поговорить надо бы, Ваше Сиятельство, поговорить. О жизни, о титуле.

— Вы ставите под сомнение мой титул?!

— О нет, — мерзко улыбнулся Молле. — Не ставлю. Ни в коем случае. Именно я — не ставлю. Я вам предлагаю переехать из этого никак не соответствующего вашей красоте места в моё скромное — но уж не по сравнению с этим безбожным местом! — поместье. Где вы будете окружены надлежащим комфортом. А когда все выяснится…

— Вы с ума сошли?

Молле пожал плечами.

— Не хотите — как хотите. Тогда мы вас сейчас в целости и сохранности передадим некоей компании, которая за вас — вот ведь удивительно! — платит золотом, чуть ли не по весу. Уж кто такой богатый — ума не приложу.

— А что по этому поводу скажет полковник Фрим? Я уж не говорю о Его Величестве?

Его Величество — уж кем бы он ни был — вас и не видал никогда. А после того, как вы Джеррисону Иртону по репутации походили ногами, вряд-ли он будет за вас держаться… Это ж надо, на мужа королю донос писать, а?! А Сапожник уже ничего не скажет.

Сердце Лилиан ухнуло вниз.

— Умер Сапожник наш, о себе возомнивший. Внезапно. Как неравнодушные дворяне к вашему замчишке-то пришли, так и помер. От испуга, наверное.

Лиля вдруг ощутила себя невесомой. В ушах каждый звук стал звонче и четче, как будто за ним стала тоненько тянуться последняя нота. Как ни странно, ни страха, ни злости не появилось. Молле превратился в раскрашенную картонку, на которую было любопытно смотреть.

— Вы правда полагаете, что Его Величество и граф Иртон вот так вот просто пропустят вам такое вымогательство? Эти заводы — более чем на половину собственность Короны…

Граф от души рассмеялся.

— Мадам, вы себя уж совсем переоценили. Заводы Его Величества никто и пальцем не тронет. Графу Иртону вы, похоже, давно помеха только. Вон, дочери его с солдатней якшаться позволили, торгуете как папаня ваш — направо и налево, он вам хоть слово-то поперек написал? Как и вы ему — что он есть, что нет его. А Его Величество, уж и в заводе такого не было, чтобы в какие-то бабские дела мешаться. Какое ему дело, за каким вы мужем? Всегда так было — что ж вы, первая что-ли?

Как же тебе, сволочи, отстранено думала Лиля, поговорить хочется. Похвастаться.

— Полк Иртону никто брать не разрешит, почти вся его дружина тут — он же законопослушный у нас — так что отбивать вас сам явится. Одинокий, хехе, рыцарь… А этому полку, пока суд да дело, я командир. Опять таки, коли забыли — дочь его, вашим разумением, в МОЕЙ второй роте обретается.

Мири. Ну, если Молле хотел, чтобы она стала внимательнее — ему это удалось. Лилиан представилось перо, вычеркивающее строчку "граф Молле" из списка с заголовком "живые".

— Так что, мадам, вы бы лучше о душе подумали. Вариантов-то хороших мало, либо со мной, либо — монастырь. Так-то оно спокойно решится. Выйдем мы с вами к благородному собранию, и сообщим, что…

— Ярл Фрим — прозвучал вдруг из угла вопиюще спокойный голос Лейфа. — Был прав, когда сказал о тебе, что ты тупее своего коня.

— А тебя, глупый разбойник, пожалуй, стоит немножко наказать… — поигрывая кинжалом граф пошел к Лейфу, который продолжал спокойно стоять в углу.

Взгляды в кабинете оказались прикованы к этой паре — но граф не успел дойти до Лейфа. Как только арбалетчики отвлеклись, дружинники и вирмане начали действовать: бросок, захват руки, поворот, удар… Ну а там уж кто что решил: кто-то просто выкрутил руку, кто-то ударом по локтю выбил его (и сержант с выбитым суставом жутко заорал), а кто-то вообще насадил своего противника на его же кинжал.

Один арбалетчик успел выстрелить — но болт ушел в потолок. Солдаты просто не умели действовать в ограниченном помещении, вне строя — а вирмане как раз умели. Свалка моментально охватила всю комнату и Лилиан благоразумно присела за массивным столом. Про себя она снова как-то отстраненно подумала, что вот эта Лилиан-графиня, которая ей так не понравилась, кажется, "перехватила управление", но сейчас это очень к месту. Особенно — ее холодное отношение к людям. Где-то внутри Лилю буквально трясло, но действовала она четко.

Граф Молле успел отпрянуть к стене, отмахнуться кинжалом, выхватить шпагу и зашипеть:

— Ну, суки, кто первый?!

— А ну, стоять всем! — в комнату ввалились новые кавалеристы. — Лапки наверх и не жужжим! Уронили железо! Железо попадало, сказал!

С арбалетами, шпагами и кинжалами наголо они сразу брали всех на прицел. Глаза Молле было сверкнули, но быстро потухли — за первой волной в кабинет вошел еще один пожилой капитан — третья рота.

— Так-так-так… вот и наш граф Молле. Что же это вы, ваше сиятельство, так и не подошли, куда приказано было? Мы уж за полковником сами приехали, а тут оно вот так. Нехорошо.

Молле стоял под прицелом трех арбалетов. У него, как холодно отметила Лиля, дергался уголок левого глаза.

Капитан подошел к "коллеге", посмотрел ему в глаза, но больше ничего не сказал. Просто выломал у него из рук кинжал и шпагу. Граф Молле дернулся, но кинжал под глоткой удержал его от активных действий.

— Трус! Ты не можешь!..

Безымянный для Лили капитан быстро повернувшись хлестанул его шпагой по щеке. Хоть он и не вынул ее из ножен, но даже так он серьёзно рассек графу щеку, хлынула кровь. Молле схватился за щеку, зажимая рану. Лилиан, было, дернулась — но вирмане удерживали ее мертво.

— Мясо. — голос капитана прозвучал почти ласково. — Ты, никак, думаешь, что все еще человеком числишься? Я тебе рот открыть позволил?

— Лэйр капитан, — прозвучало от двери. — Аккуратнее. Он мне нужен.

В двери, как оказалось, держась за бок, стоял Ганц Тримейн.

— Вы бы, лэйр королевский представитель, отдохнули с устатку-то. — вежливо сказал капитан, не отрывая взгляда от графа. — А эту гниль мы сами приберем.

— Он МНЕ нужен. — повторил Ганц с нажимом. — Сильно нужен. Я его третий месяц жду. Только допрос, причем я — первый.

— Он наш! — ощерился капитан. — Эта кошка нам за Сапожника должна много, у нее стоко и нету!

— Потом. — поморщился от боли Ганц. — Потом. А пока — он мой. И чтобы он с лестницы пока не падал, и не порезался глоткою, решив по дороге побриться!

— Вы представитель правосудия! Вы видите… — вякнул Молле.

— А ты, плесень, — прошипел Ганц, развернувшись к нему. — Молись, чтобы про правосудие подольше не вспоминали. Тебе, по Уложению, положено в кипящее масло нырять. И это еще при хорошем поведении. А то можно и с холодного начать. Увести. Профос его заждался уже, а я позже… подъеду…