Феникс поневоле - Екатерина Корнюхина Страница 74

Шазаль растерянно проводила ее взглядом. В голове никак не укладывался очевидный факт — Толэсса, тихая женщина с замысловатой прической на голове, мать Юана и Ломеи — собирается сбросить вниз маленького Сакеша. Неужели эта Толэсса возненавидела Шазаль до такой степени, что начала лгать и убивать? Только потому, что ее старший сын родился на несколько месяцев позже, чем Шазаль, и на всю жизнь был обречен быть вторым?

Девушка повернулась к Бьереку, поскольку рядом больше никого не осталось.

— Вот так, девочка… — проговорил тот в ответ на обескураженный взгляд Шазаль. — Иногда я проклинаю тот день, когда вошел в эту семью. Ты поняла, в чем дело?

— Нет. Я здесь тоже новенькая.

— Ну, ты–то привыкнешь. В тебе их кровь. А вот Толэсса… Я думаю, что она так хотела быть похожей на мужа, что это превратилось в навязчивую идею. А замок ей подыграл, — он выдохнул какую–то тираду, и девушка, даже не зная языка, поняла, что он страшно ругается. — Сейчас я все бы отдал, чтобы получить крылья.

— Захоти, — шепотом произнесла девушка.

— Не могу, понимаешь? Не могу желать того, что не дано мне природой. Не могу перебороть себя, даже ради малыша!

— Постой! — Шазаль почувствовала, что в голове прояснилось и мысли обрели четкость. — Ей ведь нужна я. Она хочет, чтобы Юан оставался наследником. Если меня не станет, она отдаст Сакеша.

Бьерек посмотрел ей в лицо, потом медленно протянул руку и откинул прядь волос, упавших на лоб Шазаль.

— Девочка, не стоит, ты и так вернула мне Валли. Поверь, я видел много битв и знаю, как берут заложников. Она обманет тебя. Ты слишком неопытна.

Райван сойдет с ума, если потеряет тебя. У меня хоть есть Валли, а ты у него одна. Не лезь.

Шазаль растянула немеющие губы в улыбку:

— Мне долго говорили о моей глупости и неопытности. Ты слышал легенду про Ис–Мару?

— Нет.

— А я слышала. Попроси: тебе Хэргал потом расскажет.

И, оттолкнувшись ногами от пола, Шазаль устремилась вверх. Сначала ее тревожило незнакомое ощущение полета, но это быстро прошло.

Зазубренный, откинутый наружу кусок купола быстро приблизился. Рядом оказался Раксат, попытавшийся схватить Шазаль за руку:

— Там разберутся без тебя!

Но девушка, увернувшись, поднялась еще выше и, наконец, заметила Толэссу.

Та удобно устроилась на небольшом выступе, прижавшись спиной к камню и крепко держа перепуганного Сакеша.

— Толэсса! — окликнула ее девушка. — Тебе так мешает старшая внучка? Ну, вот я. Отпусти Сакеша.

Женщина повернула голову, обратив к Шазаль бледное лицо. Губы ее изогнулись в довольной улыбке.

— Неплохо. Наша деревенская дурочка даже смогла взлететь! А я умею это давно. И многое–многое другое. А была ведь такой же, как ты! Но у тебя есть отличие. Ты — наследница, ты, которая ничуть не лучше моего сына!

— Мама! — надрывно завопил Юан, но Толэсса отмахнулась от него.

При этом она едва не выпустила Сакеша. Юан замер и больше уже не рисковал открывать рот. Толэсса, довольно улыбаясь, перехватила своего заложника и снова взглянула на Шазаль:

— Как же ты мне мешала! Подумать только: всего несколько месяцев разницы, и тебе — все, а моему сыну — ничего! Какая несправедливость! Но теперь все изменится. Так, девочка, ты должна исчезнуть. Поняла? Когда я получу доказательства того, что никаких старших внучек больше не существует, я отпущу Сакеша к папочке. А то он там, внизу, по–моему, весь извелся. Ох, если бы я могла предвидеть последствия, то не стала бы тебя щадить — там, в домике, замуровала бы наглухо — и все дела! Но это в прошлом. Ты меня поняла?

— Да.

Сзади долетел крик Райвана:

— Нет, дочка! Не смей, не слушай ее!

— Папа, не вмешивайся, — попросила Шазаль, не поворачивая головы. — Пожалуйста, не приближайся. Ты же видишь: Сакеш слишком мал и не может за себя постоять. А я… Ну какая из меня наследница? Я ничего не умею, я не могу иметь семьи, у меня никогда не будет детей. Пожалуйста, папа… Это же просто нечестно, он слишком маленький…

Она видела, что сжавшийся в комок в руках Толэссы мальчик сообразил, что, возможно, его спасут. Теперь он не отрывал глаз от Шазаль.

— Очень хорошо, — деловито произнесла Толэсса. — Наконец–то ты осознала свою неполноценность. Слушай меня внимательно. Я хочу, чтобы ты… сгорела.

— Сгорела? — повторила за ней девушка. — Как?

— Очень просто. Ты САМА захочешь умереть именно так.

Сглотнув комок, возникший в горле, Шазаль кивнула.

Справа от нее, дернувшись, как от удара, хрипло крикнула Хэргал:

— Неужели ты думаешь, что после ТАКОГО ты спокойно сможешь встретить старость? Одумайся. Ты сейчас поставила крест на себе и, кстати, на своем сыне!

— Не лезь! — цыкнула на нее Толэсса. — Ты слишком любишь командовать. Я сильнее тебя, дорогая. Как я скажу, так ты и будешь поступать!

— Толэсса! — заорал Айкен в полном отчаянии. — Остановись! Что ты делаешь?!

— Милый, ты тоже заткнись. Тебе не нравится? Тогда иди к черту! Для тебя всегда важнее были братья и сестры, чем я и наш старший сын! Я сказала: заткнись!… — взгляд женщины снова обратился к Шазаль. — Чего ждем, милочка? Начинай гореть. С ног. Я хочу видеть, как твое тело будет осыпаться вниз пеплом. Только когда ты будешь лежать маленькой горсткой там, внизу, я отпущу Сакеша. Он вообще–то ни при чем и довольно милый мальчик. Но с вами же по–другому нельзя! — последнюю фразу она выдохнула с такой злостью, что по спине Шазаль скользнул холодок. Несмотря ни на что, она еще могла думать.

Почему вдруг Толэсса пожелала увидеть, как ненавистная СТАРШАЯ ВНУЧКА Китарлиса именно сгорит? Она посчитала, что так будет надежнее всего? Или, может, сам замок подсказал ей идею?

А ведь замку, пожалуй, хорошо известно, что…

Сгореть. Это так знакомо.

Сакеш, затаив дыхание, не спускал глаз со старшей сестры. Мальчик понял, что для его спасения требуется что–то очень страшное.

Шазаль напряглась, вспоминая, доставая из самых глубоких тайников своего существа ТО ОЩУЩЕНИЕ.

Гореть!

Пылающая драконья кровь. Невыносимое жжение под кожей.

Сгореть…

Драконья кровь, если уж воспламенится, горит ярко, и потушить этот пожар мало кто в силах.

Шазаль почувствовала, как по телу прокатилась волна покалывания, словно миллионы мельчайших иголок впивались в кожу. Внутри что–то забурлило, но боли пока не было.

Шазаль смотрела прямо в глаза Толэссы, видя, как у той, даже помимо желания, меняется выражение лица. Она уставилась на ноги Шазаль.

У девушки в этом не было нужды. Она чувствовала разгорающийся огонь, бегущий от кончиков пальцев вверх.