Драконы на каникулах - Анатолий Дубровный Страница 74

— А куда? Каратто говорил, что Гертамар — самый большой город, и там есть магическая академия… — начала Милисента, но потом поправилась: — Ну не академия, но что-то подобное, а значит, мы сможем связаться с их магами. Думаю, с ними мы быстрее найдем общий язык, чем с этими правителями.

Тайша хотела что-то сказать, но вошедший Грентон объявил:

— Земля на горизонте, Каратто говорит — Гертамар.

Ненотарм Третий, царь царей, повелитель вселенной, потрясатель основ мироздания, а по совместительству — правитель Эпира, сидел на троне и слушал своего министра министров — так называлась должность первого министра царства Эпир. Министр делал обязательный подробный еженедельный доклад. Кроме него были еще два еженедельных неподробных. Первый министр красиво говорил, но уж очень долго и нудно, у царя царей от трехчасового неподвижного сидения на троне затекла и чесалась спина, затекли ноги, еще хотелось поковыряться в носу, но приходилось неподвижно сидеть, являя миру свое величие. Одно радовало — придворные неподвижно стояли, изображая верноподданничество. А министр все говорил и говорил, можно подумать, что никто из присутствующих не знал, как идут дела в Эпире. Дела шли не очень, еще и месяца не прошло, как откололись восточные провинции, а их наместник объявил себя царем царей, повелителем вселенной, ну и так далее. Он был не первым: то же самое сделал почти пять лет назад наместник западных провинций, так что у вселенной теперь было целых три потрясателя. Чтение еженедельного доклада, хоть и сопровождавшееся красивыми жестами и цветистыми выражениями, раздражало, но еще сильнее раздражал один из придворных. Он не попал в число особо приближенных, поэтому ему не досталось места ни у трона, ни рядом с министром министров. Он, вызывая зависть у остальных, в том числе и у царя царей, стоял у открытого окна. Мало того что там стоял, так он еще нахально в это окно смотрел. Вернее, посматривал украдкой, но все равно делал это очень уж нагло. Некоторое время царь царей развлекался тем, что придумывал этому наглецу казни, одна замысловатей другой. Только вот казнить было вроде не за что. Ненотарм хоть и слыл грозным правителем, но был справедлив — без причины не казнил. С другой стороны, причину он мог найти всегда.

— …Таким образом, положение наших финансов не позволяет собрать еще одну армию и строго покарать отступника и самозванца, — закончил монотонным голосом министр министров. Видно, положение финансов не располагало к красивым жестам и ораторским изыскам.

— Какое такое положение финансов? Кто это их так положил, что они уже ничего не позволяют? Найти виноватых и строго наказать! А армию для наказания этого недостойного правителя восточных провинций собрать немедля! И ничего не хочу знать! Собрать и наказать! Э-э-э… Наоборот, сначала наказать, а потом собрать! А с той, что уже собрали, выступить в поход! Выступить в поход на запад! — строго сдвинул брови обрадованный окончанию длинного доклада царь царей. Он оглядел притихших придворных, как бы думая, кого бы назначить виноватым за лежачие финансы. Тут его осенила гениальная мысль: — Можно той армией, что собрали, сначала наказать одного, а потом другого, так сказать, в порядке очереди. Таким образом, мы сэкономим на целой армии!

Министр министров хотел возразить, что та армия, которую собрали, не гарантирует успеха в противостоянии с войском западных провинций, силы получаются примерно равными. Где же тут еще и с восточными провинциями тягаться. Но царю, как видно, понравилась эта идея, и он наморщил лоб в раздумьях, собираясь выдать еще что-нибудь не менее гениальное. И тут его раздумья прервал придворный, стоящий у окна. Он громко закричал:

— Корабль! Смотрите, какой корабль!

— О! — еще больше обрадовался Ненотарм Третий, никаких умных мыслей ему в голову так и не пришло, а тут такая возможность — прервать утомительные раздумья. — Министр наказаний! Отрубите ему голову!

— Кому? Кораблю? — удивился министр. Он стоял недалеко от окна, поэтому, когда придворный закричал, министр повернулся, чтобы посмотреть, что там такое.

— Да нет же, ему! — Царь царей указал на придворного, смотревшего во время доклада в окно, но тот уже понял, чем чревато такое внимание царя, и отступил в сторону, спрятавшись за спинами других придворных. Ненотарм ткнул своим перстом в то место, где тот стоял, то есть в окно. Министр наказаний, а попросту — министр пыток и казней, посмотрел туда, куда указывал перст его повелителя, то есть в окно, и с поклоном возразил:

— Прошу меня извинить, ваше величайшество, но у этого корабля голова явно не обозначена, я бы попросил вас, ваше величайшество, более точно обозначить ту часть оного корабля, которую вы желаете, чтобы я отрубил. Но думаю, что отрубить что-то этому кораблю будет крайне затруднительно, он слишком большой, да и жалко, уж очень он красив!

Царь царей обрадовался, что появилась причина покинуть это пыточное кресло, именуемое троном, встал с него, спустился с возвышения, на котором этот трон стоял, и пошел к окну. Ненотарм улыбался, потому как неподвижно сидеть надоело, да и затекшие ноги размять не мешало бы. Придворные в ужасе замерли — уж очень счастливо улыбался царь, видно, решил не рубить голову, а придумал нечто более замысловатое и за отсутствием того, кому хотел отрубить голову, выбрал кого-то другого, и, может, не одного. А Ненотарм Третий подошел к окну и обомлел. В гавань входил величественный корабль. По-другому назвать нельзя было, именно величественный и невиданный. Он напоминал большое белое облако, спустившееся к самой воде. С высоты расположения дворца мелких деталей рассмотреть было нельзя, но и так было видно, что этот корабль больше любого другого, находящегося в гавани.

— Мы бы хотели посетить этот корабль, — кивнул царь царей министру — распорядителю церемоний.

— Ваше величайшество, — поклонился министр наказаний, — рубить голову или то, что вы укажете взамен головы, до вашего посещения или после?

Ненотарм Третий с недоумением посмотрел на министра. Тот выкатил глаза и пожирал ими начальство. Царь задумался и вспомнил, кому он хотел отрубить голову, но ушлый придворный затерялся в толпе, находящейся в тронном зале, а может, и вообще сбежал. Ненотарм сокрушенно покачал головой:

— Безобразие! Как такими людьми можно править? Мы уже повелели, наверное, с десятку головы отрубить, и подумайте только! Ни один! Ни один не пошел к палачу сам! Все сбежали! Пришлось искать. Кого-то нашли, а некоторые до сих пор в бегах. Пришлось рубить тем, кого поймали, за тех, кто сбежал. А это так скучно, когда одну и ту же голову рубят три раза!

Министр наказаний вздохнул. А что поделать? Пришлось рубить три раза или делать вид, что рубишь второй и третий раз уже отрубленную голову. Не свою же подставлять?

«Колдунья» входила в порт столицы Эпира. Город чем-то напоминал Гельвению. Тоже расположенный у подножия скалистых гор, он уступами взбирался на одну из них от порта до королевского дворца, который был выстроен на вершине скалы. Дворец был похож на нарядную корону, надетую на мрачного, закутанного в плащ человека. Вся команда корабля была на палубе, а на шканцах расположились офицеры и пассажиры.