Мать Сумерек - Анастасия Машевская Страница 74

— Я твой друг, значит?! Я вот никогда не хотел трахнуть ни одного своего друга! — он впился в рот женщины. Бансабира, опешившая, только пискнула. А едва попыталась оттолкнуть мужчину, тот отстранился сам, но женского лица не выпустил.

— Подслушивал? — спросила, и поняла, что нелепее вопроса в подобной ситуации не придумать.

— А ты думала, я пойду за молоком, когда здесь грозились обсуждать меня? Разумеется, отослал стражу. Ты — Бану Хитрющая, насколько я помню, а еще Бансабира Подлая и Бану Кошмарная, и Бансабира Изящная, старейшина Храма, где готовят лучших убийц и отравителей. Вдруг ты подсказала бы сестре, как убить меня в обход этого договора, — он кивком головы указал на стол. — Скажем, сразу после появления у меня наследника. Тогда Иввани с легкостью стала бы регентом, не так ли?

— Ты бы себя слышал.

— А ты себя, Бану! Ты желала меня!

— Желать и любить — не одно и то же.

— Конечно! — Аймар всплеснул руками, отпуская женщину и отступая на шаг, от чего, проседая под весом могучего туловища, дрогнул пол. — Тебе с твоим богатым жизненным опытом в двадцать лет эта разница доподлинно известна!

— Прекрати издеваться, Аймар, — строго осадила тану.

— Издеваешься здесь только ты! Мои лаваны проверят договор, если все чисто, я женюсь на этой малолетке. Но не потому, что отступился от своего. Ты права, как правитель, я не могу руководствоваться гневом и яростью, и мне, яды Шиады, нужны твои орды, чтобы заткнуть соседей! И чтобы ты знала: я заключил бы союз с независимым севером и без подобного брака.

Бансабира сузила глаза: наличие общих кровных родственников будет более надежным щитом, чем простой договор, пусть и составленный со всякой возможной дотошностью.

— Но я женюсь на ней все равно, и знаешь зачем?

Бану молчала, а Дайхатт снова был в непосредственной близости. Поймал женщину за подбородок, чтобы оказаться разделенным с таншей лишь тонкой полоской смешанного дыхания. Заглянул в глаза:

— В этом будет моя месть, — ядовито цедил Аймар. — Я буду трахать эту девочку, представляя тебя. Буду шептать ей на уши твое имя. Чтобы она возненавидела тебя. И чтобы ты возненавидела себя, зная, что отдала сестру мужчине, который не полюбит её никогда. Никогда не сделает счастливой.

Бансабира молча выбила его руку тыльной стороной ладони, глядя предельно высокомерно. Аймар рыкнул, оскалившись: как раздражала такая её надменность!

— Ты сказала, что, следуя воле отцов, мы были врагами, но возглавь танаары, смогли бы договориться. Дура ты! Мы бы влюбились по уши. Не было бы никакого Нера, никакого Маатхаса и никакого севера. Трон Яса был бы наш — твой и мой! И когда наши старики, в общем, равно дурные, померли, судьба дала нам второй шанс, а ты упустила его. Я считал, ты умнее.

— Счетовод из тебя никакой, — Бансабира отошла к узкому вытянутому окну, выходящему на восток.

— Пожалуй, да, — горько усмехнулся тан.

Уходя, Аймар хлопнул дверью. После их нынешней встречи он хотел быть женатым именно на ней. Бансабира права: они идеальные союзники, а ничто так не сближает союзников, как постель.

Но Бану отняла надежду. Бесцеремонно, нагло, порубив, как овощ. Вот только он, Аймар Дайхатт, тан Черного дома, не репа и не морковь, и подобной выходки никогда не забудет и не простит.

* * *

Юдейр так и не появился у Бану. Но каким-то образом утром, перед тем как выйти из комнаты, Бансабира приметила несколько цветных камешков на подоконнике. Послание следовало бы расшифровать следующим образом: встреча состоится, когда главнокомандующий займет главную резиденцию, выдвинувшись туда с одной первой имеющихся сейчас в распоряжении войск, и не иначе, чем по собственному решению. Однако белый камешек на нужной позиции отчетливо убеждал, что сообщение носит невоенный характер, и Бану с легкостью перевела его: «Увидимся в чертоге».

Что ж, ладно. И без него полно хлопот.

* * *

Дела в подземном городе шли своим чередом, строительство почти держалось установленных сроков. Зодчие приветствовали таншу несколько испуганно. Рабов кормили, давали им спать, и нещадно заставляли работать все остальное время.

Оставшись удовлетворенной увиденным и проверив сводки и донесения о поступлениях рабов, Бансабира, прихватив еще несколько бумаг, которые решила прочитать уже в чертоге, вернулась к Бугуту. Поездка заняла несколько дней (они и впрямь на обратном пути заехали еще разок на мыс над Северным морем). Там воссоединились с Иввани, остатками «меднотелых», и подданными Черного танаара. Поблагодарили Бугута с Матой за гостеприимство и выдвинулись в фамильный чертог.

* * *

Юдейр, укутанный в темно-серый плащ, от которого сливался со стенами, выложенными из угольного цвета кирпича, наблюдал с одного из парапетов крепости Бугута, как отъезжала Бансабира.

На днях он пробовал проследить за ней, когда танша выезжала от Бугута в неизвестном направлении, но совсем скоро Юдейр каким-то образом ухитрился потерять след. Уперся в сплошной отвесный утес: битый час кружил вокруг так и эдак, пытался понять, что произошло. Не мог же он проспать вместо одной ночи, и то неполной, двое суток, что следы танского отряда начисто замело. Но Бансабира будто нарочно чувствовала, что за ней следят — и исчезла посреди ночи без всяких зацепок.

Неспроста. Неспроста у танши такой отчаянный интерес к северу. Или все дело в крови? В том, что Бану настойчиво пытается стать своей среди людей, родство с которыми утратила за время взросления?

Юдейр сомневался. Как и во всем, что делал теперь.

Слишком трудно пока было придумать, как действовать между этими двумя — Гором и госпожой. Рука твердая у обоих, и как бы уверенно Юдейр себя ни чувствовал, сойтись в схватке с Бансабирой по-прежнему не решался.

За годы во главе разведки Бану Яввуз, блондин укрепился не только характером, но и памятью, и последняя хранила немало воспоминаний о танше, которая в дни Бойни не гнушалась ничем. Столкни их с Гором лбами — непонятно, чем кончится.

* * *

Время шло.