Лилии на ветру - Лана Ежова Страница 74

Забирая ее с работы, Кирилл не хотел признаваться, куда они едут. Наоборот, в такси он завязал ей глаза шелковым платком и предупредил, что, похитив, не отпустит, пока у нее не проявится Стокгольмский синдром.

Ехали они долго. Хотя она могла и ошибаться.

Для нее, слепой, как новорожденный котенок, ощущение бега времени притупилось, зато обострились другие чувства. И присутствие Кирилла воспринималось по-иному, острее.

Слух. Порой казалось, она слышит, как взволнованно стучит его сердце. Этот звук ее несказанно радовал: и она ему небезразлична, раз заставляет его волноваться. А голос! Он словно ласкал ее через одежду, вынуждая ее собственное сердце биться быстрее.

Обоняние. Она явственно ощущала едва различимый аромат хвои, ментола и каких-то специй, что вызывало воспоминания о базе отдыха оборотней, об утреннем лесе.

Тактильные ощущения. Кир невзначай задевал ее то плечом, то бедром, ее рука лежала в его твердой ладони – и это было восхитительно. А когда он, точно забывшись, начинал рисовать большим пальцем на ее ладошке круги, внутри что-то сворачивалось в огненный клубок. Теперь она поняла выражение «сидеть на иголках», только ее иголки были ошеломляюще приятны.

Такси остановилось. Не снимая повязки, мужчина подхватил ее на руки и легко внес, судя по раздающимся звукам, в какое-то здание. Шум лифта. Кабинка оказалась не слишком большой, и оборотень поставил Лилю на ноги. Пока они поднимались вверх, Кирилл не прикасался к ней. И все же находился так близко, что Лиля не знала, чего ожидать дальше. Чувственность ситуации зашкаливала. Впору испугаться, однако в глубине души ее переполняло спокойствие. Она полностью доверяла своему спутнику.

Лифт остановился. Поддерживаемая Киром девушка сделала несколько осторожных шагов в кромешной темноте – и вдруг оказалась снова прижата к его груди.

Резкий рывок вверх. Сердце замерло, подскочив к горлу.

Невозможность видеть обострила чувства, оголила нервы.

Похоже, они уже не внутри здания. Легкий ветерок, целовавший горящее лицо, подтвердил ее подозрения.

– Разреши, я сниму платок.

Аккуратно развязав повязку, Кир с интересом следил за Лилиной реакцией.

Они стояли на плоской крыше высотки. Недолго думая Лиля подскочила к высокому бортику – город, плененный вечером, зажигал яркие огни – и отшатнулась назад. С непривычки у нее закружилась голова, а сердце, если это возможно, забилось чаще. Потрясенная, она глубоко вдыхала чистый сладкий воздух.

– Что скажешь? Не откажешься поужинать в таком месте? – Голос Кирилла вернул в реальность.

Только сейчас она заметила десятки – нет! – сотни цветов, расставленных по периметру крыши. Белые, красные, розовые, желтые розы в плетеных корзинах перемежались с толстыми незажженными свечами в стеклянных подсвечниках. В центре импровизированного сада стоял накрытый белой скатертью, сервированный на двоих стол. В паре метров от него Лиля увидела скрипача в белом фраке. Музыкант смычком коснулся струн – и будоражащая, нежная мелодия полилась над землей.

– Прошу. – Кирилл отодвинул стул с высокой спинкой.

Временно онемевшая девушка послушно присела. Ее взгляд лихорадочно перескакивал с романтического антуража на довольное лицо мужчины.

– Я как во сне, – смогла прошептать она и ущипнула себя за локоть. Великолепная обстановка для рандеву на крыше высотки не исчезла. – Невероятно, фантастично… я не могу подобрать слова, чтобы описать эту красоту!

– Раз журналистка не может найти слов, значит, сюрприз удался, – улыбнулся оборотень и, проворно откупорив бутылку, разлил вино в бокалы, по форме напоминавшие тюльпан.

– Удался, – прошептала Лиля.

Поступок Кира растрогал, и она закусила губу, чтобы не расплакаться. Странная она, ей бы радоваться необычному свиданию, а к глазам подступают слезы.

– Малыш, что с тобой? – Он заметил состояние Лили и ласково коснулся ее руки.

– Прости, не могу поверить в реальность подаренной тобой сказки.

Кирилл покачал головой:

– Это ты, сама того не зная, подарила мне сказку. И я нахожусь в ней с того момента, как встретил тебя.

Лиля недоверчиво прищурилась:

– Кстати о первой нашей встрече. Хочешь сказать, что я понравилась тебе тогда? С бигуди на голове и в очках с толстыми линзами?

Кир загадочно усмехнулся:

– А с чего ты решила, что впервые увидел тебя именно такой?

Девушка растерялась. Что он имеет в виду? Он видел ее раньше? Но когда? Или просто сумел рассмотреть, невзирая на нелепый вид?

– Предлагаю тост за твое присоединение к всемирному братству руферов [7]. – Кирилл опередил лавину ее вопросов. – За тебя, самую прекрасную из наследниц Карлсона, который живет на крыше.

Упустив момент, Лиля оставила вопросы на потом и отдала дань блюдам, выбранным для романтического ужина. Честно говоря, она не чувствовала вкуса – ее переполняли эмоции. Осознавала, что ест что-то легкое, закуски и салаты, а что именно, на следующий день помнила смутно.

– Потрясное место, и вид на город очень красивый, – сказала она. – Странно, что «крышнаиты» не оставили здесь свои автографы и мусор, как это часто бывает.

– Выход на крышу обычно закрыт. И ты зря наговариваешь на ребят, не все руферы – вандалы и настенные «живописцы».

– Выход закрыт? А как же тебе удалось организовать ужин? – изумилась Лиля.

– Можно, я не стану раскрывать секреты? – попросил мужчина с улыбкой и подлил ей вина.

С непривычки Лиля быстро опьянела. А может, виновато не вино? А Кирилл и его бередящие душу взгляды и слова? Она и сама не знала. Голова еще больше закружилась во время медленного танца под пленительные звуки скрипки. Она потерялась в глубине глаз обнимавшего ее мужчины. В его надежных объятиях она растворялась, отдаваясь на волю чувств.

Когда ушел скрипач, она не заметила.

То, что они остались одни, девушка поняла после поцелуя: ничего лишнего при постороннем Кирилл себе не позволял.

Поцелуй на крыше высотки… Бесконечно долгий, дурманящий, распаляющий…

Его язык обжег контуры губ, дразня легкими прикосновениями, проник внутрь рта. Лиля, охмелев, ответила, обмякла в его объятиях. В ту же секунду Кир притянул ее ближе, крепко прижимая к себе. И поцеловал по-иному – жадно, требовательно, глубоко, забирая ее дыхание и отдавая взамен свое. И весь мир замер, перестал существовать. Только его алчные уста и опытные руки, заставляющие пылать ее изнутри.

Одной рукой Кир поддерживал ее голову, лаская нежную кожу под затылком. Вторая смело путешествовала по спине, не обделяя лаской упругие ягодицы. Губы Кира полностью лишили ее контроля, заставили стонать, выгибаться, прижиматься к нему всем телом, пробудили смутное желание стать его частью.