Несравненное право - Вера Камша Страница 74

2229 год от В.И.

29-й день месяца Иноходца.

Центральная Арция

Дорога была в два ряда обсажена каштанами, защищавшими в жару путников от неистового солнца, в котором так нуждались виноградники. Теперь вековым исполинам придется послужить другим целям. Именно они должны замедлить бег знаменитой таянской конницы. Если это удастся. Если наспех сколоченный отряд, который приходится считать армией, сумеет выиграть еще день, то… Дальше Луи не загадывал, он разучился думать о том, что будет послезавтра, через месяц, через год, решительно окунувшись в насущные хлопоты — где найти новых людей и оружие, в какой пригорок или овраг вцепиться, как уйти из-под удара и как и куда ударить самому.

Он почти не спал, ел урывками, сутками не слезал с седла и сам не замечал, как превращается в воина и вождя. Впрочем, теперь его такие мелочи, как собственное реноме, не волновали. Принц еще раз осмотрел позицию и довольно усмехнулся. Годится! Чтобы идти дальше, Михаю придется завладеть дорогой — прорубаться сквозь виноградники, которые к тому же по арцийской традиции отделены друг от друга широкими канавами, значит, превратиться в пьяных черепах, к тому же рискующих из-за каждого куста получить по голове. Им позарез нужна дорога, и вот ее-то и нельзя отдавать. Нижняя Арция с ее редкими деревушками и городками оставалась позади, Михай вплотную подошел к сердцу империи, где за каждым поворотом или большое село, или город.

Конечно, теми жалкими силами, которые удалось наскрести, такую орду не остановишь, но ее можно задержать, пока люди не укроются в Пантане, куда Годой вряд ли полезет, или не уйдут в Кантиску или Мунт, о которые, как очень хотелось верить принцу, узурпатор обломает зубы. Значит, надо держаться. Если все пойдет хорошо, вот-вот подойдет арцийская армия, и можно будет отбиваться, пока не подоспеет Архипастырь, а затем еще и Мальвани, после чего с Годоя полетят его красно-черные перья. А пока держаться, держаться и еще раз держаться!

Луи не думал о том, что будет, если император струсит и затворится за стенами Мунта. Это было бы слишком страшно для сотен Лошадок, лежащих на пути тарскийско-таянского войска. Если бы не дожди, на месяц задержавшие убийц, странные дожди, потому что на Среднюю Арцию не упало ни капли, империи бы уже не было… Но ливни прекратились столь же неожиданно, как начались, Кадена вошла в свои берега, и дороги подсохли. Теперь на пути Михая Годоя остались только они… А арцийцы, похоже, не понимают, какая беда к ним идет, — ковыряются в своих виноградниках. Да и с чего бы им верить дурным вестям, если они привыкли к хорошим? Хорошо хоть с «Котами» повезло.

Этот веселый полк за излишнее пристрастие к женскому полу, без которого стать полноправным «котом» считалось невозможным, был выставлен с позором из столицы в провинцию. К счастью, командир «Котов» Жак-Здоровяк, прозванный так по строгим законам армейского острословия (после того как медикус вытащил из его спины атэвскую стрелу, Жак кашлял кровью и не мог обходиться без варева из каких-то вонючих трав), был старым приятелем Матея и поверил всему, что тот рассказал.

«Коты» встали под знамена Луи еще до того, как Гийом с Толстяком привезли приказ маршала продержаться. Они и стали ядром маленькой армии Луи, которой пока везло. Арцийцы уже неделю успешно кусали Годоя за пятки, всякий раз умело ускользая от удара. За это время сыну Эллари Арцийского удалось поднять и несколько гарнизонов лежащих в стороне от Новой Таянской дороги городов, в которых дотягивали лямку поседевшие и погрузневшие сподвижники его отца. Слух о том, что Луи с Матеем зовут «своих», заставил не одного ветерана вытащить из сундука ставший тесным мундир и отправиться на встречу со стервой-судьбой. Луи не успел оглянуться, как под наспех сшитыми знаменами с нарциссами и его личной сигной — золотой дракон на черном поле — собралось около восьми тысяч. Это было невероятно много и до невозможности мало.

Конечно, без Матея и Жака принц уже сложил бы свою красивую голову под каким-нибудь цветущим по случаю весны кустом, но ветераны знали, когда надо уходить, а когда держаться, и, глядя на них, Луи потихоньку начинал разбираться в военном деле. Смерти он не боялся, а вот не справиться, не дождаться поддержки…

— Сколько отсюда до Кантиски? — он старался говорить спокойно.

— На день меньше, чем вчера, — Матей невесело усмехнулся, — Феликс придет, можешь быть уверен, и быстрее, чем это сделает он, не пришел бы и сам Датто. Но нам все равно не продержаться…

— Ты не ждешь Базилека? — лицо Луи было почти спокойным.

— Франциск пишет, что его с места не сдвинуть. Разве что Феликс предаст его анафеме и уведет с собой тех, кто захочет с ним пойти. Но нашим людям это, разумеется, знать не обязательно.

— Наверное, — принц вздохнул и, оглядев позиции, нарочито равнодушно обронил: — Как ты думаешь, скоро?

— Думаю, да, — Матей посмотрел на дорогу. — Главное, чтобы не побежали те, что слева…

— Тогда я пойду к ним?

— Иди, — махнул рукой Матей, — дело хорошее, — но когда принц, спешившись, легко зашагал к пикинерам, которым вскоре предстояло увидеть над собой оскаленные лошадиные морды и блестящих медью всадников, ветеран шумно вздохнул: — Парень быстро учится, очень быстро, но успеет ли он стать тем, кем должен… Эллари тоже прочили блестящее царствование.

2229 год от В.И.

1-й день месяца Медведя.

Эланд. Окрестности Идаконы

День выдался на редкость скверным, более похожим на позднюю осень, чем на весну. Даже небо и море казались какими-то грязными, а в придачу ко всему дул резкий, порывистый ветер, доведенный до бешенства упрямством облаков, никак не желающих разбегаться. Разумеется, всю свою досаду ветер выплеснул на тех, кто ему подвернулся. То есть на ни в чем не повинные деревья и на группу всадников, ехавших ходкой рысью вдоль кромки выброшенных на сушу водорослей. Бесконечная череда пустых пляжей с успехом заменяла дорогу, за которой следило само море, утрамбовывая влажный тяжелый песок.