Голиаф - Скотт Вестерфельд Страница 73

— Мистер Шарп! — лианой обвилась вокруг Дэрин Лилит.

Какой-то момент Дэрин опасалась, как бы девица не припала к ней с поцелуем, как при их прошлой встрече — точнее, перед расставанием. Но Лилит вовремя отстранилась, ограничившись лишь понимающей улыбкой.

— А, воздухоплаватель с признаками воздушной болезни, — радушно протянул для пожатия руку Кизлар-Ага. Он был одет в строгий вечерний костюм, ничем не напоминающий его помпезный османский мундир. При этом на плече у него по-прежнему сидела механическая звукозаписывающая сова, часовой механизм которой был сейчас включен. — Рад снова вас видеть.

— И я вас тоже, обоих, — сказала Дэрин и, покачав головой, добавила: — Хотя, признаться, несколько неожиданно.

— Я думаю, неожиданно для всех нас, — сказала Лилит, глядя вслед Алеку, который возвращался сейчас к компании Теслы. Дэрин с трудом сдержалась, чтобы не пойти за ним следом. Быть может, война в самом деле скоро закончится, и они увидятся снова. Но пока всякая мысль об Алеке будет лишь осложнять ей жизнь, саднить и мучить так, что невмоготу.

— А я думал, ты будешь по горло занята правлением Оттоманской республикой, — обратилась Дэрин к Лилит.

— Я и сама так думала, — ответила та и совсем не по-светски выругалась. — Да только в Комитете сказали, что я больше гожусь для повстанчества, чем для управления. А потому и сослали меня сюда, с глаз долой.

— Что едва ли можно считать наказанием, — с улыбкой заметил Кизлар-Ага. — Во всяком случае, я так не считаю, поскольку и сам нахожусь здесь.

— Алек, кажется, сказал, что вы посланник, сэр? — поинтересовалась Дэрин.

— Посол Оттоманской республики в Североамериканских Соединенных Штатах, — расправив плечи, старательно выговорил бывший султанский советник. — Ужас, сколь длинное название для столь скромных заслуг.

— Ну, не таких уж и скромных, — с поклоном возразила Дэрин. Помнится, в ночь Османского восстания Кизлар-Ага умыкнул султана на воздушной яхте — иными словами, похитил своего собственного монарха. Благодаря этому восстание завершилось за одну ночь. — Надеюсь, вы спасли несколько тысяч жизней.

— Я просто выполнил свой долг по защите султана. Он теперь вполне счастливо живет в Персии.

— Он-то? — спесиво фыркнула Лилит. — Вы хотели сказать, счастливо строит козни против республики. Его шпионы решительно везде!

— Не у него одного, — заметила Дэрин, — как выяснилось прошлой ночью.

— Это точно. — Кизлар-Ага потянулся выключить механическую сову; жужжание колесиков внутри ее прекратилось. Сам он заговорил вполголоса: — Как вы, возможно, помните, мистер Шарп, кайзер был близким другом моего бывшего властителя. У меня по-прежнему среди германцев есть множество связей.

Лилит подступила на шаг:

— Не так давно мы выведали у них кое-какие секреты — те, что правительство республики не может передать британцам. Во всяком случае, официально.

— А неофициально? — спросила Дэрин.

— Если только никто не знает, откуда они исходят. — Кизлар-Ага осмотрительно огляделся. — Быть может, вам двоим не мешало бы прогуляться, вспомнить старое. Пережить, так сказать, заново бурные события революции!

— Шикарная мысль, — согласилась Лилит, приобнимая Дэрин за плечо.

— Мне нежелательно отлучаться, не поставив в известность доктора Барлоу.

— Зачем лишняя суета, — тихо сказала Лилит. — Мы уже и так через час вернемся. И обещаю: то, что я тебе расскажу, стоит некоторой непунктуальности по отношению к начальству.

* * *

Сбежать незамеченными оказалось совсем не трудно. Доктор Барлоу вела оживленную беседу с группой ученых шишек в котелках, а Лилит, похоже, знала в консульстве все входы и выходы. Она провела Дэрин через кухню, подсобки и вывела через заднюю дверь наружу, где на них удивленно воззрилась пара полицейских, но, очевидно, у них не было приказа задерживать кого-либо на выходе.

При быстрой ходьбе по асфальтированным улицам Манхэттена Дэрин опять ощутила боль в своем утихшем было колене. Оно не болело весь день, но теперь из-за осенней прохлады и спешки Лилит снова начало зудеть. Когда Дэрин стала сильнее опираться на трость, Лилит удивленно спросила:

— Так это у тебя не для маскировки?

— Какая там маскировка. Брякнулся на крыльях скольжения. Надо бы нам идти помедленней.

— Пожалуйста. — Лилит чуть замедлила ход. — Но драться-то ты по-прежнему можешь?

— А, я вижу, ты особо не переменилась, — хмыкнула Дэрин.

— Так ведь и мир не изменился. — Лилит сунула руку в дерзкий разрез своего платья и вынула подвязанный к ноге крохотный маузер. — Эх, жаль, что на тебе эта авиаторская форма. В глаза бросается.

Дэрин огляделась. На улицах бурлил людской поток, звенели паровые трамваи, постукивали ручные тележки. По дороге то и дело доносились обрывки иноязычной речи; несколько магазинных вывесок были на немецком языке.

— Я авиатор, — пожала она плечами. — И это моя униформа.

— Уж лучше бы на тебе была турецкая одежда, — сказала Лилит. — Нам, пожалуй, надо убраться с улицы куда-нибудь, где потемнее. Как тебе сеанс в синематографе?

— А что, ничего, — сказала Дэрин. После вдохновенных рассказов Алека эта тема вызывала у нее живое любопытство. — А что, он где-нибудь здесь, поблизости?

— В Нью-Йорке-то? — улыбнулась Лилит. — Думаю, найдется.

На ближайшем повороте они свернули направо, и через квартал Дэрин очутилась перед громадной афишей в обрамлении крохотных электрических огоньков, перемежающихся таким образом, что казалось, свет сам бежит по этой рамке. Гигантские буквы по центру гласили:

«СИНЕМАТОГРАФ ЭМБАССАДОР — СВЕЖАЯ ХРОНИКА КАЖДЫЙ ДЕНЬ».

Возле билетной кассы Дэрин сунула руки в карманы: понятное дело, хоть бы монетка была.

— Лилит, извини, конечно, но у меня нет американских денег.

— Что ж, — сказала девушка, доставая из потайного кармашка сложенную банкноту, — ты рисковала ради революции жизнью. Думаю, Оттоманская республика может разориться для тебя на билет в кино.

* * *

Синематограф во многом напоминал обычный театр: те же ряды кресел, покато идущие вниз к авансцене. Только вместо сцены здесь был натянут серебристо-белый прямоугольник. Время было фактически дневное, а потому зрителей в зале сидело всего ничего. Как раз когда Дэрин с Лилит рассаживались в задних рядах, газовые лампы начали гаснуть.

— А чего мы, собственно, шифруемся? — спросила Дэрин, когда они уселись. — Ты что, боишься рассердить германских шпиков?

— Османы долгое время пользовались щедростью кайзера. И нам по-прежнему нужны его инженеры, которые бы обеспечивали работу машин и механизмов.

— А, ну да. — Помнится, в Стамбуле каждая пядь была перевита паровыми трубами и всякими механическими прибамбасами.