Дикая магия - Энгус Уэллс Страница 73

— К твоему несчастью, — заметил Брахт, невесело улыбаясь.

— Если бы только она могла получить назад сердце и опять стать женщиной, — пробормотал Каландрилл, — мне стало бы легче.

— Может, Очен что-нибудь придумает? — предположил Брахт.

Каландрилл внимательно посмотрел на кернийца.

— Что ты имеешь в виду? Мои переживания ничего не значат. Главное — добраться до Анвар-тенга и взять верх над Рхыфамуном.

— А после? Если мы победим, конечно, — усмехнулся Брахт. — Если же нет, все наши переживания потеряют всякое значение.

Каландрилл кивнул и ухмыльнулся черному юмору приятеля.

— Истинно. А до тех пор останется ли между нами все по-прежнему, или ты согласен назвать Ценнайру союзницей?

Брахт ответил не сразу. Покрутив в руках кубок, он наконец произнес:

— Катя глубоко убеждена, что Очен настоящий друг. В этом она убедила и меня. Полагаю, сомнения мои были порождены злостью. Ахрд, да я и джессеритов считал врагами до тех пор, пока не познакомился с ними ближе. Я ошибался тогда — возможно, я ошибаюсь и сейчас.

Каландрилл смотрел на кернийца, пытаясь понять, на самом ли деле он так думает или просто хочет залатать их дружбу.

Брахт пожал плечами, отпил эля и продолжал:

— Не хочу сказать, что мне нравится то, что она натворила, или что я ей доверяю. Но между нами уже нет согласия, а это ставит под угрозу нашу миссию. И я не желаю, чтобы противостояние усиливалось. Посему говорю: если гиджана, к которой мы пойдем, внушит мне доверие и если она объявит Ценнайру нашим союзником, то союзником назову ее и я.

Большего от кернийца Каландрилл и не ждал. Брахт был гордым и суровым человеком, и Каландрилл с благодарностью принял его извинения, радуясь, что они переступили через разделявшую их пропасть.

— Но если окажется, что она лжет, — хмуро добавил Брахт, — я убью ее, если это будет в моих силах.

— Истинно, — произнес Каландрилл, соглашаясь. — Но до тех пор, до Памур-тенга, будешь ли ты обращаться с ней как с другом?

Брахт кивнул.

— Не могу обещать, что закрою глаза на то, кто она, — сказал он, — но даю слово, я постараюсь быть более вежливым.

— Благодарю, — сказал Каландрилл.

— Ахрд, да разве могут товарищи вроде нас с тобой разругаться из-за женщины? — усмехнулся керниец, настроение его явно поднялось. — Даже если у нее нет сердца. Ну что, может, еще элю?

— Конечно. — Каландрилл попросил, чтобы им принесли новые кубки, чувствуя, как огромная тяжесть свалилась у него с плеч.

Вскоре к ним присоединились Катя и Ценнайра, и по выражению лица кандийки и по тому, как девушки общались между собой, Каландрилл понял, что в бане произошел подобный же разговор. Он радовался тому, что им удалось преодолеть противоречия, хотя и понимал, что с собой ему предстоит бороться еще долго. То, что Брахт и Катя приняли Ценнайру, — это только полдела. Надо еще разобраться с собственными чувствами. Как мог он полюбить женщину, живущую силой колдовства?

Однако сейчас он не мог об этом думать. Одной улыбки Ценнайры было достаточно, чтобы заставить сердце его сильно биться. Он восхищался ее прекрасным лицом, блестящими локонами иссиня-черных волос и вновь и вновь искал убежища в куртуазных манерах, вскоре появились Очен, Чазали и котузены, и обстановка в таверне разрядилась. Кьяту и его персонал тоже повеселели, хотя и не смогли скрыть своего удивления тем, вазирь и киривашен запросто общаются с чужеземцами и даже говорят с ними как со старыми друзьями.

Повинуясь врожденному чувству дисциплины, столь характерному для джессеритов, Кьяту внимательно наблюдал за тем, чтобы им вовремя и правильно подавали блюда, хотя частенько взгляд его задерживался на чужеземцах, и он вздрагивал всякий раз, как кто-то из них заговаривал на его языке.

Накормили их отменно. Это было настоящей роскошью после стольких дней пути. Подавали кусочки острой рыбы, хорошо прожаренную свинину и оленину с неведомыми им травами и подливой, пахнущей вином. Они с удовольствием ели, слушая новости о войне на севере. Осада Анвар-тенга продолжалась. Новость эта распространилась по всей стране, несмотря на усилия колдунов, стоявших на стороне восставших. Священник рассказал Очену, что войска Памур-тенга и Озали-тенга отправились на север, а восставшие котузены из Бачан-тенга оставались в своем городе, готовые помешать их продвижению. Вестей о сколь-нибудь значимой битве пока не поступало. Основные силы восставших все еще были на пути к озеру Галиль, где неприступной крепостью стоял Анвар-тенг.

— А Рхыфамун? — спросил Каландрилл. — Известно ли что-нибудь о нем?

Очен и Чазали обменялись взглядами, и вазирь хмуро кивнул. Киривашен тоже хмурился.

— Десять дней назад здесь объявился котуандж, — сказал Очен. — Он рассказал, что послан из форта в Памур-тенг. Пересел на свежую лошадь и тут же отправился на север.

— И священник не разгадал его? — удивился Каландрилл.

— Нет. — Очен с сожалением покачал головой. — У него не было оснований подозревать этого человека, и он только пожелал ему доброго пути.

Брахт выругался. Каландрилл вздохнул и пробормотал:

— Десять дней назад! Дера, как он далеко впереди!

— Зато он сказал, как его зовут, — примирительно сказал Очен. — Джабу Орати Макузен.

— Какой нам от этого прок? — отмахнулся Каландрилл.

Очен слабо улыбнулся:

— Все-таки что-то. Теперь мы знаем, к какому клану он принадлежит.

— Как нам это может помочь? — спросил Брахт.

Чазали угрюмо пояснил:

— Ежели попытается он влиться в армию Памур-тенга ему для начала придется объяснить, как он там оказался и почему не остался в форте. Если ему это удастся, то он будет вынужден продолжать свою игру, и тогда его припишут к колонне рода Орати.

— Ахрд, уж не думаешь ли ты, что он выступит вперед, когда мы назовем его имя? — пробормотал Брахт, медленно покачав головой. — Или что весь род его будет стоять навытяжку перед Ценнайрой, пока она будет осматривать их одного за другим?

Чазали не обиделся горькому юмору кернийца, а только пожал плечами и бессильно развел руками.

— Мы можем догнать колонну, — заявил он. — Хотя бы это. Затем я поговорю с киривашеном Орати, а он хорошо знает своих людей.

— К тому времени Рхыфамун уже переселится в другое тело, — сказал Каландрилл, — или вообще не подойдет к войскам.

— Ему надо войти в Анвар-тенг, чтобы приблизиться к воротам, — спокойно произнес Очен. — Или ехать прямо к Боррхун-Маджу.

— А Анвар-тенг пока сопротивляется, — добавил Чазали. — И до Боррхун-Маджа очень далеко.

— Но Рхыфамун на десять дней впереди нас, — вставил Брахт. — К тому же нас ждет еще немало неприятностей в пути. И он запросто может поменять обличье.