Книга мечей - Фред Томас Саберхаген Страница 73

— Но ты же поверил, когда он пообщался с тобой. Этот человек умеет убеждать.

— Да, ты прав. Однако недавно мы обогнали группу путников, которые выглядели легкой добычей, и он почему-то не велел нам ограбить их. Наверное, у него другие планы насчет богатства. Хорошо, что его меч стоит дорого. Конечно, ножны невзрачные, но клинок потянет на одну или две золотые монеты.

Пу Чоу встревожился.

— Даже не думай отбирать у него меч. Я однажды видел, как он им пользуется.

— Только однажды? Да он на каждом перекрестке вынимает его из ножен и определяет им путь. Похоже, клинок наделен магическими силами. По крайней мере, так считает наш хозяин, раз уж он советуется с ними в выборе пути. Мне плевать, работают они или нет…

— Подожди. Я хотел сказать, что однажды видел, как он владеет мечом в бою. В ту пору я был его единственным спутником и не имел оружия. Трое бандитов решили, что без труда одолеют нас, но только одному посчастливилось убежать с глубокой раной в боку. Этот меч и пращу я взял у тех, кому не повезло так сильно.

— О-о!

Какое-то время маленький отряд безмолвно двигался вперед. Хьюберт оглянулся на юношу, который по-прежнему шел позади и не мог подслушать их разговор. Мальчишку звали Голок. За целый день Хьюберт не услышал от него ни слова. Большую часть пути, а возможно, и жизни юноша рассеянно смотрел куда-то вдаль, пребывая в абстрактных размышлениях. Зверек на его плече — а Хьюберту пока не довелось увидеть эту тварь без колпака — тоже хранил молчание. Он то ли спал, то ли вообще был чучелом. Пу Чоу сказал, что Голок когда-то учился у мастера зверей и жил в большом замке. Затем там возникли какие-то проблемы, и парню пришлось уйти. Возможно, он не был истинным хозяином того существа, которое сидело теперь на его плече, но в данный момент это никого не волновало. Хьюберт не имел желания влезать в жизнь своих новых спутников — особенно после того, как он, рассказав им о себе, не получил в ответ такой же откровенности.

Он посмотрел на небо. Похоже, надвигалась буря. Впереди и чуть правее клубились черные тучи. Внимание Хьюберта привлек перекресток, к которому приближалась их группа. Полуразрушенную мостовую пересекала обычная грунтовая дорога. Ее извилистая полоса тянулась влево и вправо, постепенно теряясь среди окрестных холмов. В эти трудные времена она, как и многие другие торговые пути, успела порасти травой и сорняками.

Слева грунтовая дорога вела к обработанным полям. Это направление просматривалось на несколько километров. Вдали вырисовывались нетронутые дома и амбары, а на полях виднелись крохотные фигурки работавших людей. «Наверное, сельские жители ушли на земли маркграфа, — подумал Хьюберт. — Тяжелый труд, но спокойная жизнь», та мысль напомнила ему о возможной встрече с солдатами маркграфа, и он посчитал такую вероятность хорошим поводом для того, чтобы повернуть назад. Но не он командовал отрядом.

Справа местность была совершенно другой. В этом направлении грунтовая дорога превращалась в грязное месиво, частично затопленное лужами и изрезанное бороздами проехавших колес.

Изгиб дороги терялся среди зарослей колючих кустов и высокого чертополоха, который, казалось, рос здесь только для того, чтобы создавать идеальные места для засады. С этой стороны дул холодный ветер и, как уже заметил Хьюберт, надвигались зловещие тучи.

В самом центре перекрестка мрачный всадник остановил скакуна и вытащил из ножен магический меч. Впрочем, он поступал так всегда, когда они достигали очередного пересечения дорог. Вожак в раздумье осмотрелся — сначала справа налево, а затем слева направо. На какое-то время его ворчливый монолог прервался. Высокий Пу Чоу, прикрыв рукой глаза от солнца, всмотрелся в темные заросли кустов.

— Интересно, что это там? Я вижу какой-то высокий помост — примерно в полукилометре от нас. Прямо у дороги, вблизи от тех деревьев.

— Это виселица, — произнес за их спинами юный Голок.

Его низкий утробный голос, прозвучавший в напряженной тишине, заставил Хьюберта вздрогнуть. Вожак взглянул на юношу и махнул ему рукой. Голок покорно склонил голову и снял тряпичный колпак с существа, которое сидело на его плече. Хьюберт с удивлением увидел, что это была птица-монашник. Сам он мало разбирался в приручении птиц и животных, но слышал, что эти небольшие летающие млекопитающие почти не поддавались дрессировке. Лишь немногим мастерам удавалось подчинять таких существ.

Голок тихо пропел зверьку приказ и погладил его темно-коричневый мех. В ответ тот замигал овальными желтыми глазами. Хьюберт с открытым ртом смотрел на крохотные лапы существа, удивительно похожие на человеческие руки.

— Вперед, Дарт! Лети! — прошептал зверьку Голок. При общении с животным его голос стал иным. В нем появились нотки нежности.

Птица-монашник слетела с плеча хозяина и взвилась в воздух. Расправив перепончатые крылья, она совершила низкий круг, словно пыталась сориентироваться в пространстве. Затем, набрав скорость, она начала планировать над дорогой, которая сворачивала в темные заросли.

Всадник неподвижно сидел в седле и смотрел вслед крылатому разведчику — смотрел даже после того, как расстояние и тень скрыли монашника из виду. Его рука покоилась на черной рукоятке меча. Хьюберт с досадой подумал о возможной засаде и схватке с грабителями. Будь его воля, он давно повернул бы назад. А вожак заговорил опять. Он по-прежнему обращался к самому себе, но на этот раз его слова долетали до стоявших поблизости мужчин.

— Проклятая нищета! Она ранит сильнее других заклятий. Кем бы ни был колдун, наславший ее на меня…

Полет птицы-разведчика не занял много времени. Зверек вынырнул из тени кустов, стремительно помчался к отряду и наконец, сложив в последнем взмахе крылья, опустился на плечо хозяина. Он нервно встряхнулся, словно испытывал дрожь при виде туч на потемневшем небе.

— Ты видел мужчин за деревьями и в траве? — спросил его Голок, как будто монашник мог понять такой вопрос.

— Двуногий фрукт, — ответил зверек.

Хьюберт не поверил своим ушам, когда услышал от животного разумные слова. Тонкий голосок звучал пронзительно.

— Двуногий живой? — спросил Голок.

— Нет!

Этот ответ больше походил на крик птицы.

Услышав визгливый комментарий летающего разведчика, вожак выхватил меч из ножен и поднял клинок над головой. Как и раньше в подобных случаях, Хьюберт вынужден был признать, что красота меча затмевала бедность и неприглядность всадника. Клинок, точно в метр длиной, был умеренно широким и невероятно острым. На идеально полированной поверхности лезвия виднелся крапчатый узор, который, казалось, проступал из глубины чуть большей, чем толщина самого клинка. Блестящую черную рукоятку, богатую и шершавую на ощупь, украшал небольшой рисунок. По мнению Хьюберта, это был символ белой стрелы, указывавшей на острие клинка.

Худощавая рука вожака держала тяжелый меч без дрожи. Мужчина направил его на каждую из четырех дорог перекрестка. Когда острие было нацелено на взбитую колесами грязь в направлении виселицы, Хьюберт заметил, как кончик меча содрогнулся, словно рука всадника в конце концов ослабела от долгих усилий.