Черный колдун - Сергей Шведов Страница 73

Гвардейцы глухо заворчали, когда Бес со своими пешками врезался в их ряды. Почтенный Кархадашт, Щит Великого, поспешил на место инцидента, хриплым голосом отдавая команды. Гвардейцы нехотя расступились, пропуская пешек к помосту. Наглость жреца Ахая воистину не знала пределов, он едва не въехал на вороном жеребце на священный помост, где расположились в строгом порядке верховные жрецы Храма, чьи негодующие взоры готовы были испепелить святотатца.

Бес спешился и передал поводья коня Кролу. Длинный черный плащ его зашуршал по полированному деревянному покрытию, широкие плечи раздвинули жиденькую толпу младших жрецов, пытавшихся ему помешать. Несокрушимый Меч Храма приблизился к посвященному Вару и что-то прошептал ему на ухо. Вар кивнул головой и скосил глаза на стоящего рядом Чирса. Лицо посвященного оставалось невозмутимым, лишь длинные пальцы холеных рук нервно теребили полу отделанного серебром плаща.

— Полчаса, — сказал Бес уже громче.

— Мы уже решили этот вопрос, — отозвался спокойно Чирс.

И без того бледное лицо Вара побледнело еще больше. Почтенный Ахай похлопал ладонью по широкой груди:

— Я держу слово.

Чирс молча кивнул головой. Жрец Ахай резко развернулся на каблуках и почти сбежал с помоста к своим пешкам.

— Почтенный, видимо, вообразил, что находится в конюшне среди пешек, а не среди посвященных на глазах у Великого, — бросил в раздражении Нумилин. Зоркое око Храма скосил глаза на извечного соперника Халукара, но хитрый степняк никак не отреагировал на выходку Несокрушимого Меча Храма.

— С каких это пор помост охраняют пешки, а не верные Храму гвардейцы? — Нумилин произнес эти слова довольно громко, чтобы слышали все посвященные.

— Такова воля Геронта, да продлятся дни его вечно, — небрежно бросил Халукар и отвернулся.

Толпа заволновалась, загудела. Храмовые стражники привычно заработали хлыстами, сбивая людей в четыре гудящих квадрата. Послышались крики раздавленных, потом разом все стихло, и взоры присутствующих устремились к помосту.

Двенадцать одетых в серое жрецов выступили вперед, держа в руках огромные секиры. Отточенные лезвия тускло поблескивали в лучах утреннего солнца. Жрецам предстоял сегодня трудный день с тяжелой и кровавой работой. Головы присутствующих словно по команде повернулись вправо. Несколько сотен варваров, подгоняемых хлыстами, почти вбежали на площадь перед Чистилищем и остановились в полусотне шагов от помоста.

Бес подал знак Уле, та выехала из плотной группы пешек и приблизилась к нему. Костюмом она не отличалась от пешек, но Бес надеялся, что Ара и Сабудай узнают ее и в таком наряде. Ула подняла руку и помахала ею в воздухе. Бесу показалось, что среди варваров началось движение. Несколько человек выдвинулись из средины толпы и заняли места во втором ряду, за спинами Сабудая и его военачальников. Среди десятка светловолосых голов Бес разглядел черную шевелюру Ары и вздохнул с облегчением.

Взревели трубы, перекрывая четкую дробь барабанов, обыватели Хянджу вздохнули в едином порыве любви и благоговения. Храмовая стража угрожающе зарычала, осаживая людей назад. Посвященный Геронт, Правая рука Великого, вступил на помост, сопровождаемый одетыми в белое служителями. Золотой плащ Геронта жарко горел в лучах утреннего солнца. Обыватели восхищенно взвыли, не в силах сдержать обуревавшие их чувства. Губы Геронта дрогнули и едва заметно шевельнулись. Слов никто не разобрал, да это и не было так уж важно. Посвященный Геронт, наместник Великого, говорил с простыми людьми — случай доселе небывалый. Правая рука верховного жреца взметнулась вверх, благословляя присутствующих. Толпа обреченно рухнула на колени и склонила головы перед бесконечным милосердием Великого. Примеру простонародья последовали стражи и гвардейцы, захваченные тихим просветленным ликованием. И даже посвященные жрецы, не говоря уже о служителях рангом пониже, склонились до земли вслед за Варом, Чирсом и Халукаром. Наместник Великого возвышался в гордом одиночестве над падшими ниц жрецами, и что-то похожее на удивление появилось на его лице. Он представлял собой отличную мишень, и Ара не промахнулся. Посвященный Геронт сломался пополам, алая струйка крови побежала по его подбородку, а маленькие поросячьи глазки в предсмертном ужасе уставились в равнодушное лицо почтенного Ахая. Наместник Великого упал на помост, издав при этом писк придавленной тяжелым камнем мыши.

Варвары ринулись в проход, предусмотрительно расчищенный для них гвардейцами. И почти сразу же им навстречу ударили огненные арбалеты Храма. Бес с ужасом увидел, как упал черноволосый Ара, бежавший рядом с пеликаном Сабудаем, а потом и сам Сабудай, рассеченный надвое автоматной очередью в упор, нелепо опрокинулся навзничь, взмахнув длинными сильными руками. Ула закричала и, хлестнув коня плетью, ринулась вперед, прямо на заметавшуюся в ужасе толпу. Горячий ее конь споткнулся, наткнувшись на свинцовую струю, — светлые волосы упавшей Улы рассыпались по черным плитам площади. И сразу же обезумевшая толпа захлестнула, затоптала ее безжизненное тело.

Чирс обманул! Он не дал варварам обещанного получаса. Меченый обернулся к посвященному: на бледных губах горданца появилась едва заметная торжествующая улыбка.

Бес очнулся от оцепенения, словно вынырнул к солнцу из черного ледяного омута. Нечто больше похожее на звериный рык, чем на человеческий крик вырвалось из его груди. Головы потрясенных жрецов повернулись в сторону почтенного Ахая. На лице посвященного Вара появилось выражение ужаса. Бес рванул мечи из ножен и ринулся на помост.

— Задержите его! — крикнул Чирс.

Автоматы горданцев ударили теперь уже навстречу Бесу, Вороной рухнул на передние, словно мечом подрубленные ноги, но меченый уже успел прыгнуть из седла на помост, на лету развалив подвернувшегося под руку служителя. Пешки, сметая все на своем пути, рванулись за кукловодом. Рычащий от бешенства Бес успел достать мечом Нумилина. Зоркое око Храма завыл дурным голосом и рухнул на помост, суча длинными худыми ногами. Посвященные ринулись в открытые ворота Чистилища, а им навстречу бежали, размахивая секирами, серые служители Храма. Бес успел разглядеть перекошенное лицо Чирса, но не успел дотянуться мечом до его шеи. Серые служители атаковали в лоб, гвардейцы и храмовая стража наседали с тыла, а черный с серебром плащ Чирса мелькал под сводами Чистилища, и дотянуться до посвященного через лес мечей и рук было уже невозможно. Бес скрипнул зубами и вскочил на подведенного Кролом коня. Пешки тут же сгрудились вокруг кукловода. Меченый взмахнул рукой и ринулся вниз с помоста на обезумевшую от ужаса толпу. Кровавая просека образовалась за спиной почтенного Ахая. Мечи со свистом взлетали в воздух и опускались на перекошенные лица. Трескуче рассыпались автоматные очереди, но Бес был словно заговоренный. Падали пешки за его спиной, падали под ударами его мечей гвардейцы, стражники и простые горожане, волею судьбы оказавшиеся на его пути. А Бес все рубил и рубил, потеряв всякое представление о времени и окружающей действительности. Он прошел сквозь толпу, как нож сквозь масло, и вылетел на узкую улочку Хянджу. Горячий конь поднялся на дыбы, и Бес от неожиданности едва не потерял стремя. Где-то за спиной раздавались крики, слышался треск автоматных очередей — люди с завидным упорством продолжали истреблять друг друга, а здесь, на этой улочке, было удивительно тихо. Так тихо, словно жизнь неожиданно оборвалась, оставив зияющую пустоту внутри. Бес обернулся: только десять пешек вырвались вслед за ним из ада. Ула и Ара остались там, на залитой кровью площади Чистилища — последний светлый луч в его душе погас. Жизнь потеряла смысл, и осталась только боль в разодранном в клочья сердце. Бес сжал висевший на шее амулет рукой — дьявольская игрушка. Очнувшиеся скорпионы впились в его ладонь ядовитыми жалами. Он швырнул их на землю и с удивлением уставился на обожженную ладонь.