Саламандры. Книга 1. Трилогии огня - Ник Кайм Страница 73

Дак'ир увидел и Саламандр. Трон скрывала тень, но громаду доспехов было видно четко, вспышки пламени и аварийных огней высвечивали ее достаточно долго, чтобы брат-сержант провел соответствие. Некоторые из Астартес были ранены. Изображение сильно трясло, словно сам мостик подвергался жестоким испытаниям. К записывающему устройству никто не обращался, и Дак'ир предположил, чувствуя в животе кусок льда, что капитан корабля приказал включить его, чтобы запечатлеть последние мгновения жизни экипажа. Он явно не рассчитывал пережить крушение.

Изображение дернулось особенно сильно, и экран погас. Дак'ир подождал, не будет ли чего-то еще, но запись кончилась.

На разрушенном мостике воцарилось мрачное молчание, подавив в Дак'ире прежнее чувство радостного волнения и оптимизма. Помещение снова вздрогнуло. На пол с грохотом упал наплечник. Брата-сержанта вытряхнуло из мрачной задумчивости.

Он обменялся взглядами с Пириилом.

Если землетрясения действительно предвещали катаклизм, угрожающий самой планете, как предсказывал библиарий, то брата Гравия и доспехи нужно было переправить наверх — и быстро. Возможно, по возвращении на Ноктюрн под руководством магистра ордена на Прометее можно было бы извлечь секреты, скрытые в пошатнувшемся разуме Гравия. Если это то, за чем Саламандры были отправлены сюда, если это — их желанная цель, то необходимо было приложить все усилия, чтобы доставить их в целости. И не только их. Илиада с его поселенцами тоже необходимо было спасти. Последняя пикт-запись корабельного бортового журнала убедила Дак'ира, что предки, о которых говорил Илиад, были на самом деле прежним экипажем корабля, а он и его народ — их потомками.

Открытие это значило многое. Несмотря на все трудности, они выжили, создав для себя микрокосм ноктюрнского общества здесь, на злосчастной Скории.

Видения, которые испытывал Дак'ир ранее, прямо перед тектоническим сдвигом, который открыл разлом в подземный мир, всплыли в памяти. На странном, почти инстинктивном уровне они подтвердили, что Скория обречена и что гибель ее близка.

Да, нужно будет спасти из пламени неминуемого разрушения планеты все. Оставалась только одна небольшая проблема: полузарытый в пепельную пустыню «Гнев Вулкана», не имеющий никакой возможности вырваться. Если на то была воля примарха, если это часть его пророчества, запечатленная в «Книге огня», то Дак'иру оставалось надеяться, что спасение вскоре явится само.

Взгляд брата-сержанта переметнулся на Гравия:

— Ты можешь подняться, брат? Можешь ходить?

— Не могу, — с сожалением ответил Гравий.

Пириил коснулся наголенника почтенного брата и прикрыл глаза. Через секунду открыл, в них еще гас голубой отсвет.

— Его доспехи полностью скованны, — сказал библиарий. — Приварились к трону. И его мышцы, скорее всего, уже атрофировались.

— Можем мы его сдвинуть?

— Нет, если не хочешь переломать ему конечности, — мрачно ответил Пириил.

— Это мой пост, — проскрипел Гравий. От его дыхания исходил неприятный запах медленного разложения и затхлого воздуха. — Мой долг. Я должен был умереть давным-давно, братья. Если Скории суждено погаснуть, стать пылью в безбрежной Вселенной, значит то же суждено и мне.

Дак'ир умолк, тщетно пытаясь придумать какое-нибудь решение. В конце концов он от огорчения сжал кулак. Пириил терпеливо смотрел на него. Тон сержанта выдал его гнев и досаду:

— Мы вернемся за доспехами и сообщим о находке брату-сержанту Агатону. Нужно быть готовыми, когда найдется способ убраться с этого проклятого камня.

Тсу'ган вернулся к бастионам железной крепости как раз вовремя, чтобы увидеть, как орочью линию разрывают первые взрывы.

Вереницы огненно-серых цветков взметнулись перед наступающими зеленокожими, уничтожая пехоту и разнося на куски слепленные кое-как машины. Даже не запнувшись, орки прошли по грудам из тел и покореженного металла — побоище, похоже, только разожгло в них жажду битвы. В магнокуляры Тсу'ган видел, как некоторые зеленокожие останавливались, чтобы добить раненых собратьев и выдрать у них клыки или снять башмаки и снаряжение.

— Грязные падальщики! — зло прорычал он, разглядывая безбрежную зеленую орду.

Про себя он проклинал тот факт, что силы Саламандр оказались разделенными перед лицом столь многочисленной армии. Сейчас нужно было сплотиться, а не разделяться. Все-таки не следовало так просто оставлять «Гнев Вулкана» и его экипаж. Но в любом случае сейчас к оставшимся братьям невозможно было отправить даже гонца: никто не смог бы пройти живым сквозь зеленое море, раскинувшееся перед ними.

Твари двигались неравными группами, которые брат-сержант грубо приравнял к батальонам или взводам. Каждую ватагу вел огромный вождь, чаще всего — на потрепанном фургоне, багги или грузовике, собранном из клепаного металла, кованых листов и исковерканных частей вражеских трофейных машин. Тсу'ган предположил, что корабли зверюг — те, что принесли их на поверхность Скории, — сели где-то далеко в пепельных дюнах и находятся вне досягаемости магнокуляров.

По крайней мере, осколки, отваливающиеся от черного камня и падающие вниз, иссякли. Среди орков то тут, то там периодически вспыхивали драки. Их низкорослые родичи — жестокие поджарые существа, известные как гретчины, — держались с краю таких свалок в надежде подобрать какие-нибудь остатки, обесчестить проигравшего или просто поорать, призывая подраться еще. Зачастую этих мелких зеленокожих хватали во время беспорядочных и на вид случайных скандалов и использовали вместо дубинок, чтобы отколотить противника с кровавыми последствиями для обоих.

Орки были породой ксеносов, живших исключительно ради драки. Их поведение было абсолютно необъяснимо с точки зрения Империума, ибо твари не владели ни одним из понятных методов ведения войны, которым обучался любой тактикус логи или адептус стратегио. Однако предрасположенность чужаков к битве явно просматривалась в их мускулатуре и телосложении. Толстошеих, с кожей, крепкой, как бронежилет, этих зверюг непросто было убить. Широкоплечие, с крепкими костями и еще более крепкими черепами, ростом они равнялись Астартес в силовых доспехах, равно как и силой и агрессивностью. Единственным по-настоящему слабым местом у орков была дисциплина, но ничто так не заставляло орочий разум сосредоточиться, как перспектива подраться со столь выносливым и крепким противником, как космический десантник.

Глядя на массы приближающихся зеленокожих, Тсу'ган понял, что эту битву выиграть будет нелегко.

«Дисциплина и преданность, — поправил себя Тсу'ган. О преданности зеленокожих говорить не приходилось: у них не было чувства долга, которое вело бы их. — Да, преданность — это наша сила, наша…» Мысль исчезла.

— Сколько их? — спросил брат Тиберон.

С того момента, как они отошли, как и полагалось, от наступающих зеленокожих, орда разрослась. Тсу'ган поначалу приравнял по своим самым оптимистичным оценкам силы орков с силами Саламандр в железной крепости, но сейчас подозревал, что это уже сильное преуменьшение.