Та, которая видит - Гленда Ларк Страница 72

Нас отвели в сооруженное для Мортреда подобие тронного зала — на самом деле помещение служило всего лишь столовой.

Там на меня снова надели цепи, прикрепленные к кольцам в стене; Тора приковали на другом конце комнаты. К счастью, подвесить нас нашим палачам не удалось — мы оба касались ногами пола. Думаю, такое послабление было ненамеренным с их стороны: просто мы оба были выше среднего роста, а кольца в стене располагались низко.

Темнело, и рабы зажгли факелы. Другие рабы накрывали длинные столы, установленные посередине комнаты. Здесь и в помине не было той вонючей рыбы и водорослей, которыми нас кормили в «забвении». Только что выловленные омары и жареная морская форель, мидии, тушенные в устричном соусе, и морские огурцы, фаршированные мясом краба, салат из ламинарии под молоками, каракатица, сваренная в собственных чернилах и приправленная специями из водорослей… Меня начал терзать голод от одного взгляда на подобную роскошь.

Когда все было готово, Мортред занял свое место на возвышении. Он воспользовался дун-магией, чтобы скрыть свое уродство: левая сторона его лица выглядела так же, как правая для всех, кроме нас с Тором. Лицо его было красиво грубой красотой — угловатые черты казались высеченными из гранита. Однако то, что тело, руки и ноги Мортреда теперь были нормальны, не являлось иллюзией… Он подвел к столу Флейм, поддерживая ее под несуществующую левую руку. Это сразу ясно сказало мне, что об ампутации ему ничего не известно. Мортред и не догадывался, что касается не живой плоти, а пустоты, скрытой за магической иллюзией. При всем своем могуществе Взглядом он не обладал. Серебристого сияния магии Флейм он не замечал, и призрачная рука была для него столь же реальна, как настоящая.

Флейм сменила наряд. Теперь на ней было алое платье, которое, казалось, было ей несколько велико. Глубокий вырез доходил почти до талии, и то, как Флейм теребила ткань, ясно говорило: она смущена…

Мортред с самодовольной улыбкой бросил мне: — Видишь? Все прелести, которых ты вожделела, теперь мои, Блейз Полукровка. — Выпустив руку Флейм, он погладил ее дивные золотые волосы. Потом его рука скользнула по ее телу — вызывающим жестом собственника. Флейм невольно передернулась от отвращения, и Мортред рассмеялся. — Ей это не очень по вкусу, а? Она знает, как я собираюсь позабавиться ночью. Ты ведь хорошо это знаешь, не так ли, моя прелесть. — Мортред снова взглянул на меня. — Теперь она такая же, как я, и никогда не станет иной. И из-за того, что поработила ее моя магия, она всегда будет покорна моей воле… а способна теперь только подчиняться. А ведь ты хотела сама разделить с ней ложе, верно? Что ж, если ты будешь паинькой, может быть, когда-нибудь я разрешу тебе присутствовать при наших развлечениях.

Я не знала, то ли мне радоваться тому, что он ошибается в отношении моих сексуальных предпочтений и поэтому не догадывается о моей любви к Тору, то ли ужасаться возможности присутствовать при издевательствах над бедняжкой Флейм и тому, что ей уже пришлось вынести… Давно ли она в Криде? Что она уже вытерпела? Я предпочла бы сама оказаться предметом внимания Мортреда — только едва ли это было возможно. Меня он не желал: я была слишком высокой, и я обладала Взглядом. Если подумать, то ведь и Янко в гостинице смотрел на меня с насмешкой, а не с похотью.

Мортред повернулся к Домино, который стоял с ним рядом:

— Если снова упустишь эту полукровку, я тебя самого скормлю кровяным демонам.

Домино бросил на меня полный ненависти взгляд:

— Что ты собираешься с ней сделать, господин?

— Если хочешь провести с ней ночь, забирай, — но только так, как она есть, понял? Снимать с нее цепи нельзя. — Мортред взглянул на меня, и губы его искривила усмешка. — Думаю, что знаю, как больнее всего уязвить такую тварь. Завтра утром отправьте ее в жерло и оставьте там на недельку-другую. В одиночестве. Дадим ей время подумать о том, что ее еще ожидает.

— А что делать с Райдером?

— Сначала отрежьте ему язык, а потом оскопите. Вырвите глаза и отправьте к рабам. Это заставит его присмиреть, а. И покажите его, когда закончите, Блейз. Пусть посмотрит, что ожидает ее друзей.

Глаза Флейм вспыхнули, и она провела по губам кончиком языка. Что за извращенное вожделение злой колдуньи…

— Позволь мне заняться Райдером, — сказала она. Флейм обернулась к прикованному к стене Тору; он мог слышать каждое ее слово. — Он раньше был моим другом. Мне так хочется показать моим новым друзьям, как я изменилась.

Мортред оглушительно захохотал:

— Конечно, конечно! Пусть это будет наградой тебе за те наслаждения, которые ты доставишь мне сегодня ночью. — Эти слова стерли улыбку с губ Флейм — чего Мортред и добивался. Мортред был не из тех, кто долго позволяет своим приспешникам радоваться жизни.

Отвернувшись от меня, он жестом пригласил всех за стол. Ужин казался бесконечным.

Нас с Тором, конечно, кормить не стали. Когда комната опустела, Домино со злорадной ухмылкой подошел ко мне. Он стоял, уперев руки в бедра, похожий на воинственного краба.

— Слышала, что сказал сир-маг, а? — спросил он.

Я спокойно встретила его взгляд. Я была уверена, что он не воспользуется предложением Мортреда: слишком я была ему противна.

— Разве ты не собираешься снять меня отсюда сначала? — спросила я.

— Еще чего!

— Тогда раздобудь ящик, чтобы на него встать, коротышка: иначе не дотянешься. Это было бы по силам только настоящему мужчине.

Я подумала, что он убьет меня на месте. Побагровев от ярости, он выхватил меч… Тор поспешно вмешался:

Только попробуй ее убить, и Мортред прикажет подать тебя на завтрак. Хорошо прожаренным. — Потом он тихо добавил. Только попробуй хоть пальцем ее коснуться, Доминик Скаил из Летрег Коув, и тебе всю жизнь придется в страхе оглядываться через плечо. — Угроза в его голосе обещала смерть. — Где бы ты ни спрятался, как бы далеко ни убежал, я тебя найду. — Домино потрясенно смотрел на Тора — то ли потому, что тот знал его настоящее имя (откуда, ради всех богов?), то ли потому, что не верил своим ушам: ведь угрожал ему беспомощный пленник.

Я с раздражением закрыла глаза. Мы же договаривались не показывать этим подонкам, что привязаны друг к другу…

— Ну, как же, испугал! — осклабился Домино, повернувшись к Тору. — Думаешь, на многое будешь способен? Завтра у тебя не будет ни глаз, ни яиц, ни языка. Ничего, что могло бы потешить красотку, и еще меньше того, чего я боялся бы.