Хватай Иловайского! - Андрей Белянин Страница 72

Шлёма пожал плечами. Через несколько минут вышел какой-то потрёпанный тип в личине статского советника с попыткой прочесть доклад о возможной или невозможной жизни на планете Марс, но его освистали. С переменным успехом прошли показательные матросские танцы, барабанная дробь деревянной ложкой на оставшихся зубах и невнятный толстячок, пытавшийся сразить всех искусством карманника. Получалось это дело у него из рук вон плохо, поэтому нахал был бит и даже лишён общедоступного пива, рекой разливаемого для всех прочих. Теперь оставалось лишь правильно рассчитать время. Я тихо скользнул к дверям и аккуратненько запер засов на замок. Ключ, естественно, остался при мне, чего ему там, на гвоздике, делать…

— Иловайский, ты где ходишь? Садись давай, сейчас пленниц делить начнут! — воодушевлённо усадила меня на скамью лысая парочка. Я послушно сел, без труда изображая жуткую заинтересованность происходящим.

Под хлопки, свист, вой и скабрёзные шуточки откуда-то из боковой комнатки вывели бледную как смерть крестьянку лет семнадцати, в простом сарафане, босую, с длинной рыжей косой. Здоровущий упырь, косая сажень в плечах, придерживал её под локоток.

— Кто первый заплатит? Молодая девка, здоровая, крови много будет, — громко объявил он.

Крестьянка, будучи натурой деревенской, а значит, ко всему колдовскому дюже впечатлительной, мигом сомлела, уйдя в чистый бабский обморок…

— Чего ж врёшь, что здоровая? — первым поднялся я. — Малахольная дура. Унесите припадочную, настоящую жертву подавай! Любо?

— Любо! — в один голос поддержали меня мои упыри, а с ними и всё честное сообщество. — Чё болезную подсунул? Её в самый конец тащи, а нам надоть лучше. Один раз в году так гуляем!

Здоровяк выругался сквозь зубы, но послушно поклонился и вывел вторую претендентку. Ею оказалась рослая возрастная бабища, квёлая и пустомясая, зато болтливая-а-а…

— Ой, а где энто я? А чё вы тут делаете? А мне нальёте? А я одну стопочку — и уже такая, как вам надо. А, конечно, смотря для чё? А то может одной-то и не хватить…

— Да он над нами издевается?! — праведно взревел я, хватаясь за шашку так, чтоб меня успели остановить Моня со Шлёмой. — Подсовывает непонятно кого! Гоните эту дуру говорливую, неужели никого помоложе да поприличнее нет?

— Энто я-то дура болтливая?! Ах ты, жлоб с лампасами, чтоб ты свою папаху в котёл с борщом уронил, сварил да ей же и подавился! Чтоб у тебя усы выпали, а сзади курдюк овечий вырос и чтоб ты тем курдюком в седле сидеть не мог да за колючий репейник цеплялся! Чтоб вам всем тут пусто было, а кто откажется, кому я не красавица, тому и Волга не река, и царь не батюшка, хлеб не голова, земля не пух и…

Под общий вопль единодушного протеста грозовую жертву мужского шовинизма с трудом затолкали в ту же боковую комнатку. Я опустился на скамью под одобрительные хлопки по плечам десятка близстоящих упырей с кружками. На первый взгляд от всего выставленного пива оставалось едва ли не полбочонка. Значит, надо просто тянуть время. Тем более что трое или четверо уже безрезультатно толкались у уличной двери, на ощупь разыскивая заветный ключик…

Третьей на сцену вывели гордую дочь губернатора Воронцова. Мы встретились взглядом, и… она повела себя как полная дура! Судите сами…

— Хорунжий Иловайский?! Ах вы… подлец, мерзавец, скотина, негодяй, подонок, каналья, шельма, стервец, злодей, предатель, изменник, каторжник, преступник, висельник, фальшивомонетчик!

Поток ругательств и голословных обвинений полился на мою голову с такой неутомимой силой, что я невольно натянул папаху до самых бровей. Впрочем, и гнев на милость Маргарита Афанасьевна сменила с не менее поэтичной лёгкостью:

— Ах, спасите же меня! Избавьте меня от ужасной участи, и мой папенька будет вам по гроб жизни благодарен! Вырвите меня из грубых когтей этих бесчеловечных созданий! Вы… мой герой, мой избавитель, мой рыцарь на белом коне, без страха и упрёка!

Все слушали её с раскрытыми ртами. Мне просто несказанно повезло, что народ уже был пьян для самоорганизации и сотворения подобия французской революции. Опомнись они все хоть на миг, мне бы голову отвинтили на раз без помощи госпожи Гильотины. Но пиво — великая вещь! Вроде бы и лёгкое, и дешёвое, и горькое, как зараза, а пьётся хлеще чем вода, и чем больше потребил, тем больше хочется…

— Иловайский, ты тут места попридержи, мы быстро! — попросили меня Моня со Шлёмой.

Я молча кивнул, прекрасно зная, что выход заперт, а ключ у меня в кармане. Пусть сбегают, потопчутся, поймут, что в жизни есть вещи более важные, чем прямо сейчас съесть юную госпожу Воронцову. Природа, знаете ли, основные инстинкты бывают разными…

— Ну что ж, братия? Эту берёте ли? — безуспешно взывал громила, тряся за узкое плечико бледную пленницу в кружевной ночнушке. — Кто за неё заплатит? Кому счёт предъявить? Тока побыстрее, а…

Ага, теперь и до него дошло, что дармовое пиво тоже требует выхода. Сколько мы ещё протянем? Пять минут, десять? Практически вся толпа упырей и вурдалаков толпилась у запертых дверей, надсадно выясняя, у кого ключ, кто виноват и что делать. Подозреваю, что два последних вопроса станут ключевыми в истории Российской империи…

— Эй, мужичьё! Так кто пленницу-то покупать будет? Чего зазря продавца мучаем, не по-христиански как-то получается, а?

Должен оговориться, что христиан на тот момент в зале практически и не было. Ну я да тройка перепуганных пленниц явно не в счёт. Подавляющее большинство в этом заведении к добрым христианам никаким боком и близко не стояло.

— Иловайский, а ты, случаем, ключа не видел? Ить лопнем же… — навалились на меня с обеих сторон Моня и Шлёма.

Пришлось изобразить некую рассеянность…

— Ключ? Ох ты ж матерь божья, царица небесная, что-то и не припомню даже… А что за ключ-то, собутыльнички?

— Медный такой, с прозеленью, от входной двери, — едва ли не хором взвыло всё упырье братство, включая переминающегося с ноги на ногу здоровяка на сцене.

— Что-то смутно знакомое… Ну да бог с ним. Сейчас главное, кто пленницу выкупит, так ведь?

— А хрен тебе, сейчас совсем не это главное! — единодушно отозвались упыри, и в принципе как мужчина я вполне понимал справедливость их душевных порывов. Просто я-то это пиво не пил…

— Эх и хотелось бы мне хоть одну пленницу приобресть. Да денег нет. Однако же…

— Чё?!! — хором отозвался народ.

— Кажись, припоминаю, где ключ лежал.

— Одну пленницу забирай, на свой выбор! — не думая, сорвался плечистый торговец.

— Неужто не шутишь? Одну могу взять?

— Да бери же, гад ты эдакий, не мучай…

— Одну… — искренне вздохнул я, ощупывая карманы руками. — Чтой-то не видать ключа. Неужто запамятовал?! Или голова не тем занята? Тьфу, что ж это я, грешный, сразу о трёх-то думаю…

— Да провались ты вместе с ними! — тонким фальцетом, падая на колени, взвыл здоровяк. — Ключ!!!