Единственный истинный король - Соман Чайнани Страница 72

Много чего было потом. И неуклюжие лягушачьи прыжки, и жалкая попытка изобразить пару элементов из кун-фу, а закончилась эта феерия тем, что Агата запуталась в своём плаще, упала, но решила прикинуться, будто так и было задумано. Она несколько раз взмахнула подолом платья, показав всем свою запылившуюся нижнюю юбку, перекатилась на бок и картинно замерла в грязи, словно выброшенная на морской берег мумия.

При этом упала скрывавшая её лицо маска.

Агата и Софи в ужасе уставились на лежащий в грязи смятый синий детский чепчик.

Мерлин перестал хлопать в ладоши.

Музыка оборвалась. Зрители оцепенели.

Агата медленно подняла голову, показывая всем своё лицо.

– Ну, привет, – сказала она.

И все они – гвардейцы, вервольфы – моментально ожили и стремительно бросились к ней, сверкая обнажёнными клинками и клыками. Софи успела зажечь свой палец, но не более того. В следующий миг её и Агату крепко скрутили какими-то вонючими, пропахшими псиной верёвками, а Мерлина бесцеремонно запихнули в мешок – тоже, наверное, далеко не стерильный. Софи задыхалась, потому что Уэсли придавил ей грудь коленом, впился своими грязными чёрными ногтями в шею, наклонился, обдавая её своим гнилым дыханием…

– Твою подружку король приказал взять живой, – сказал он. – А вот насчёт тебя ничего сказано не было.

Он придушил Софи так сильно, что у неё начало темнеть в глазах, а Агата тем временем рвалась и мычала сквозь кляп, глядя на то, как погибает её лучшая подруга.

Сверху грянул гром.

Рычащий волк-оборотень свалился на Уэсли, размозжил ему череп своими кулачищами. А дальше словно снаряд у костра разорвался. Явившийся с неба вервольф разметал пиратов и волков, усадил себе за спину Софи, Агату и Мерлина, выхватил из костра обгоревшую тушу кабана и, размахивая ею как палицей, прогнал оставшихся волков в лес. Затем вернулся к костру и прикончил немногих оставшихся пиратов ударами кулаков по голове. После этого он отряхнул со своей шкуры тлеющие угольки, улыбнулся, показав окровавленные клыки, взял огромной лапищей руку Софи и сказал, поднеся её к своей морде:

– Вот теперь я готов затрещину от тебя принять.

Днём позднее они встали лагерем на холодном побережье Фростплейнз, под заледеневшими причалами, уходившими далеко в Дикое море.

Когда настал вечер, Ума принялась будить своих спутников, ожидая, что они, как обычно, отправятся ночью в дорогу.

Но верблюд не пошевелился, продолжал посапывать, свернувшись калачиком – насколько это возможно для такого животного, как верблюд, конечно.

– Чего мы ждём? – просила его Ума, поёживаясь от холода.

– Ждём корабль, который придёт за нами, – ответил ей верблюд.

Прошло ещё два дня, но корабль так и не появился.

Пока Ума на рассвете отправилась на стимфе в море, наловить рыбы, её подопечные сгрудились под причалом, грелись возле маленького костерка, привалившись к мягкому тёплому брюху спящего верблюда. Спать никто кроме верблюда уже не хотел, включая пятилетнего к этому моменту Мерлина, который без устали бегал на берег, находил там какие-то палочки, щепочки, сухие водоросли, приносил их и кидал в огонь. Зачем кидал? Да просто посмотреть, как они гореть будут.

– Да когда же он придёт, наконец, этот чёртов корабль? – ворчал Тедрос, посматривая на спящего верблюда. – И куда завела нас эта скотина горбатая?

– Как можно дальше от Шазабаха, я думаю, – предположил Хорт. Он закончил обжаривать на огне кусочек лососины и преподнёс этот рыбный шашлычок прильнувшей к его плечу Софи. – Вероятно, хочет укрыть нас в таком месте, которого нет ни на одной карте.

– Но как это поможет мне пройти второй тест, не убив при этом Агату, разумеется? – спросил Тедрос, прижимая к груди свою принцессу. – Куда бы мы ни направились, Змей будет охотиться за нами. Наше бегство его не остановит и Агату от опасности не избавит. Бегство… Не думаю, чтобы моему отцу понравилось то, что я бегаю от врага. Это же, в конце концов… Ну да, трусость это, и больше ничего.

– Помнишь, что сказал верблюд? «Доверие – это правильный выбор», – вздохнула Агата, уютнее устраиваясь в объятиях принца.

– «Доверие» означает ещё и «смерть» на верблюжьем, – хмыкнул Тедрос.

– Он уже спас нам жизнь однажды, – напомнила Агата. – Вот почему Сториан направил нас к нему.

– Ну, знаешь ли, тот же Сториан взял да и вписал в нашу сказку близнецов-убийц, причём перед самой нашей с тобой свадьбой.

В голосе Тедроса Агата почувствовала гнев, смешанный с искренней любовью.

– Мне очень жаль, что я проглотила ту жемчужину, – тихо сказала она. – Нужно было поймать её тогда и отдать тебе. И тогда ты сейчас решал бы второй тест. Настоящий второй тест, каким он и замышлялся с самого начала.

– Доверие – это правильный выбор, помнишь? – погладил ей волосы Тедрос.

Софи видела, как млеет её подруга в руках принца, как жмурит глаза от удовольствия.

– Лучше прекрати, а то я ещё привыкну к этому, пожалуй, – прошептала она.

– Ты очень много думаешь о делах, – сказал Тедрос. – Просто выброси всё из головы и положись на меня.

Агата крепче прижалась к нему, но затем вдруг резко поднялась на локтях и спросила:

– А что ты думаешь… ну, насчёт этой картины, которую я увидела вместо тебя в жемчужине? Где Эвелин Садер показана как связующее звено между Яфетом и Зелёным рыцарем?

– Я думал об этом, пока летел на стимфе после того, как ты рассказала мне про своё видение, – ответил Тедрос, продолжая ласково поглаживать Агату. – Но Эвелин Садер не имела ничего общего с Зелёным рыцарем. И к Яфету она тоже никакого отношения не имеет, насколько нам известно. Зачем мой отец спрятал эту картинку в жемчужине? Не знаю. По-моему, она лишена всякого смысла. Как и всё в этой истории, собственно говоря.

Они какое-то время наблюдали за Мерлином, который вновь прибежал с какой-то добычей, бросил её в костёр и восторженно закричал «Шазам!», когда она загорелась.

– Растёт наш малыш, – заметил Тедрос, крепче прижимая к себе Агату.

Софи задумчиво откусила кусочек лососины, глядя на то, как её лучшая подруга целуется с принцем.

– Вкусно? – обнял её за плечи Хорт. – Я постарался поджарить её именно так, как ты любишь.

Софи знала, что не стоит позволять Хорту так держать себя с ней. Это могло навеять ему неправильные мысли. Или подарить несбыточные надежды. Но здесь, под причалом, было так холодно… а Хорт был таким ласковым, внимательным, нежным…